Им трудно сейчас, нашим милиционерам. Но они держатся, эти ребята, и даже позволяют себе шутить в этой ситуации. Так, на входе в БКД двое переговаривались:
– Ты как думаешь, много оборотней будет в зале?
– Конечно.
– А давали бы на входе каждому чеснока понюхать, и решилась бы проблема.
Я бы еще предложил, конечно, поставить на входе большое зеркало. Не отразился – отходи в сторону. Не прошел, таким образом, фейс-контроль.
Но не было ни зеркала, ни чеснока. И серебряные пули не свистели вокруг. А милиционеры вообще были в штатском. На нескольких человек, которые пришли в форме, смотрели косо. Видимо, они нарушили приказ.
Пели Иосиф Кобзон, София Ротару, Олег Газманов и Эдуард Ханок. Выступали Владимир Винокур и Владимир Путин.
Президент страны выступил первым. Рассказал, что болезненные процессы реформирования системы МВД не только не бросают тень на всю систему (Ну конечно! Нет тени у оборотней!), а, наоборот, подчеркивают жизнеспособность правоохранительных органов. Затем господин Путин прослушал первое отделение и прошел в Ореховый зал, где его ждали молодые милиционеры.
– Только не краснейте, – инструктировали их перед встречей с президентом, – когда будете задавать вопрос.
– А если не получится? – спросил один юный лейтенант и сильно покраснел.
– Надо, чтобы получилось.
За четверть часа до появления главы государства милиционеры сели за стол. Осталось пустым только одно кресло. Возле него стояла табличка "В. П. Иванов". Имелся в виду замглавы президентской администрации. Что-то он все не шел. Кресло просили не занимать. То есть ждали. И только за пять секунд до того, как вошел президент, сотрудник протокола скомкал табличку, схватил кресло и оттащил его от стола. Ведь ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что кто-то мог позволить себе не прийти на встречу с президентом России.
Владимир Путин объяснил начинающим милиционерам, что все люди должны быть равны перед законом. Судя по тому, с каким вниманием молодые люди слушали его, можно было сделать вывод, что эта мысль самим им как-то не приходила в голову.
Министр внутренних дел Борис Грызлов, поколебавшись, сказал:
– Сегодня было с болью принято решение показать борьбу с коррупцией на всю страну.
Голос его дрогнул в нужном месте. Да, Борису Грызлову сейчас больно, быть может, больше, чем всем остальным. Ведь это он руководит борьбой с коррупцией. Так же, как и борьбой с оборотнями. Так же, как и самими оборотнями.
Почему же было принято это нелегкое решение?
– Телеграммы пришли, – объяснил он, – от руководителей в регионах, которые поняли, что можно достичь каких-то результатов в борьбе с коррупцией.
Я думаю, что они поняли это с болью.
Владимир Путин кивнул и предложил задавать вопросы.
– Меня, как оперативного сотрудника, интересует, что наш контингент становится все более образованным и читает новый Уголовно-процессуальный кодекс, – поделился своей болью младший лейтенант. – А там записано, что легко можно отказаться давать первичные объяснения. Вся следственная проверка тогда теряет смысл! Надо внести изменения в УПК!
– Это предметно, – нахмурился президент. – Я дам поручения в администрацию президента рассмотреть этот вопрос. Не должны они уклоняться...
Оказывается, новый УПК можно так запросто менять. Мне, конечно, возразят: изменения вносит сама жизнь. От себя добавлю: в лице лейтенанта милиции.
Миниатюрная девушка-милиционер Алина Тимашева из Краснодара заявила, что законы в нашей стране должны быть как можно более тоталитарными.
– Тот тоталитаризм, который вы имеете в виду, имеет свое собственное значение. Я согласен, законы должны быть жесткими, но в демократической стране – демократическими.
– Но только жесткими! – тоненьким голосом жалобно попросила Алина.
– Ну хорошо, согласен, – кивнул Владимир Путин.
Лейтенант Квашнин из милиции на транспорте также высказался насчет проблемы сбора первичной информации.
– Надо менять и Административный кодекс. В коммерческих организациях ответы на наши запросы не дают, – пожаловался он. – Возможны ли санкции к ним в ближайшее время?
– Я боюсь в окончательном виде формулировать. Все должно быть взвешено, не должно быть тирании, – произнес Владимир Путин.
Один милиционер предложил больше заниматься спортом. У Бориса Грызлова наготове оказался рецепт: вернуть комплекс ГТО в школах.
– Его с удовольствием все воспримут! – воскликнул он. – Если, конечно, это будет носить обязательный характер.
– Это ведь выходит за рамки МВД, так что могло бы стать хорошей общественной инициативой, – ответил президент.
– Мы в нашей программе так и записали, – с удовольствием сказал министр.
Он имел в виду явно не УПК, а программу "Единой России". Так они и договорились. И никакой предвыборной агитации.
– Происходит сращивание органов власти с преступностью, – выступил еще один молодой милиционер. – Это правильно?
– Но нельзя забывать и о положительном в развитии российского бизнеса, – ответил господин Путин. – В их поддержке и состоит смысл нашей экономической политики. Только чтобы некоторые не пытались руководить этим процессом за какой-нибудь откат. И в армии были громкие дела с большими посадками, – напомнил он. – Мы и должны будем это делать. Не нужно упускать эту работу ни на одну секунду. Сегодняшний уровень коррупции говорит о многом. Будем делать это спокойно, без рывков, но уверенно и жестко.
Старший лейтенант из Амурской области обратился со своей болью:
– С принятием нового УПК изменилось положение подозреваемых, выпускаемых после задержания.
– Что, не можете наладить работу с судами? – с преувеличенной тревогой спросил господин Путин.
– Вообще трудно стало задержать человека! – в сердцах признался старший лейтенант. – Раньше делали это через прокуратуру. А теперь надо в суд идти. Потеря времени, понимаете? Я уж не говорю о качестве...
– Тов-а-а-рищ старший лейтенант! – с укоризной, как-то нараспев произнес господин Путин. – Я и не сомневался, что у вас возникнут такие сложности. Но это единственный способ обеспечить права граждан. Практически нет страны в мире, где граждан можно лишить свободы внесудебным способом...
Нет, не убедил. Милиционер сидел явно расстроенный.
– Между прочим, это напрямую касается и вас! Вам тоже нужны такие права!
– Мне? – с ужасом переспросил старший лейтенант.
– Ну конечно! А если вас арестуют?
– Меня?! – еще больше поразился старший лейтенант.
– Конечно! Вам потребуется защита в суде. И вы ее получите!
Больше старший лейтенант ни о чем не просил.