официальное мнение
После трех недель уличных беспорядков французы провели первый спокойный уикенд. Теперь им предстоит осмыслить случившееся. О том, какие уроки может извлечь страна из недавних бурных событий, рассуждает посол Франции в России ЖАН КАДЕ в беседе с корреспондентом Ъ АНАСТАСИЕЙ Ъ-БЕЛОВОЙ.
— Российский политолог Эмиль Паин считает, что события во Франции свидетельствуют о кризисе французской модели "одна страна, один народ, один язык". Президент Ширак также признал, что страна находится в кризисе, но он не считает, что в нации произойдет раскол. Тогда в чем же заключается кризис?
— Будем откровенны: происшедшие волнения свидетельствуют о недовольстве своим положением, существующем у некоторых граждан нашей страны. Это недовольство требует от нас глубокого и объективного осмысления. Понятно, что оно вызвано сочетанием социальной изолированности, чувства дискриминации и потери ориентиров некоторыми молодыми людьми.
Перед лицом этой ситуации необходимо действовать решительно, но в то же время взвешенно. В первую очередь надо было остановить насилие, но помимо этого нужно сделать так, чтобы в полной мере соблюдался принцип равенства шансов для всех. Принципиальный ответ состоит не в пересмотре французской модели интеграции. Напротив, эта модель должна осуществляться в нашей повседневной жизни. Нужно сделать так, чтобы реальный успех, который политика интеграции имела в прошлом, вернулся в сегодняшний день.
Хотел бы также отметить, что весьма интенсивные отклики прессы на эти события могли создать у людей неправильное представление об их масштабе. Эти волнения были ограничены некоторыми кварталами, чаще всего расположенными на периферии наших крупных городов, вдалеке от исторических центров. Например, в самом Париже практически не было беспорядков. Ситуация была далека от "почти гражданской войны", как это можно было услышать и прочитать.
— Каково, по вашему мнению, число французов, которые делят нацию на "них" и на "нас", имея в виду выходцев из других стран?
— Несмотря на то что Франция не защищена от ксенофобских настроений, эти события затрагивают прежде всего не иностранцев, а французских граждан. К тому же наша модель интеграции не подвергается сомнению. Напротив, она является объектом широкого национального согласия, даже если следует, как мы видели, делать постоянные усилия, чтобы адаптировать ее к реальностям повседневной жизни.
— В США, например, существует государственная стратегия интеграции национальных меньшинств. Во Франции глава МВД Никола Саркози выдвинул план. В частности, он предложил идею "позитивной дискриминации". Имеет ли партия большинства другие идеи, рассчитанные на долгосрочную перспективу?
— Не думаю, что можно говорить о другой модели, соперничающей с французской, которая доказала бы свое превосходство. Тот факт, что страны, избравшие другой подход, в недавнем прошлом столкнулись с похожими и даже более серьезными инцидентами, служит тому наилучшим доказательством. К тому же, как подчеркнул премьер Доминик де Вильпен, не следует спорить о словах, следует сосредоточиться на главном — борьбе со всеми формами дискриминации и предоставлении всем членам общества равных шансов.
Все меры, объявленные президентом и правительством, вписываются в эту стратегию, идет ли речь об улучшении условий жизни, создании дополнительных рабочих мест или реформе системы образования. Речь идет о приоритете всего, что может способствовать восстановлению социальных связей.
— Не думаете ли вы, что недавние события во Франции окажут большое влияние на выбор французов в 2007 году? Возможно ли повторение ситуации 2002 года, когда ультраправые вышли во второй тур президентских выборов?
— Какой бы трудной ни была ситуация в проблемных кварталах, насилие не может решить проблемы. Напротив, оно может обернуться против самих бунтовщиков. Действительно, не следует отметать опасность того, что недавние волнения вызовут у кого-то реакцию отторжения, которая может быть использована в неблаговидных целях.
Поэтому французские власти отреагировали, проявив твердость по отношению к тем, кто не уважает законы республики и обязанности, которые она накладывает на граждан, с тем чтобы как можно быстрее положить конец насилию.
— Комендантский час и чрезвычайное положение являются лишь инструментами поддержания порядка, но не решением проблем. Нужно ли было продлевать в таком случае режим чрезвычайного положения еще на три месяца? Не следует ли опасаться чрезмерного усиления влияния правоохранительных органов?
— С самого начала событий силы правопорядка проявляли отменную сдержанность и хладнокровие в очень трудных условиях. Их действия получили единодушное одобрение, идет ли речь о полицейских или о пожарных.
Они поняли всеобщее желание, чтобы порядок был восстановлен, а виновники беспорядков наказаны, но что делаться это должно в соответствии с законом и степенью вины.
Задействованный механизм достаточно гибок, комендантский час — это в основном превентивная мера. Она применяется по решению префектов в зависимости от обстоятельств и в настоящее время используется на очень ограниченных участках территории. Парламент разрешил правительству продлить его применение еще на три месяца, но и этот механизм к тому же может быть пересмотрен в зависимости от развития ситуации.
Опросы общественного мнения показывают, что эти меры поддерживаются абсолютным большинством граждан.
— Какова была ваша первая реакция, когда вам сообщили о горящих окраинах?
— Несомненно, насилие и порча имущества недопустимы. Те, кто в этом виноват, должны быть готовы отвечать за свои действия перед правосудием. Но не следует ставить знак равенства между меньшинством, которое разжигает беспорядки, и огромным большинством молодежи разного происхождения, которая стремится лучше интегрироваться в общество и которой — не следует об этом забывать — это часто удается.
— Было ли что-то в репортажах российских СМИ о беспорядках во Франции, что вас удивило?
— Прежде всего хочу отметить: то, что в России так много откликов на события во Франции, свидетельствует о том, что граждане наших стран чувствуют, что их касается то, что происходит у другого. С другой стороны, многочисленные репортажи, показывающие сцены насилия, могли вызвать эффект преувеличения, что касается реальных масштабов событий.
В более широком смысле я не согласен с искаженным видением непоправимо расколотого французского общества, которое можно встретить. Конечно, иногда трудно заставить работать механизмы интеграции на практике. Но мне кажется, что большая часть нашего народа привержена фундаментальному принципу, соответствующему нашей истории и нашей традиции, общества, не забывающего о своих свободах, солидарного и благожелательно относящегося к каждому из своих членов.
Нельзя допустить, чтобы эти события использовались для разжигания расистских и ксенофобских настроений. Если и надо извлечь из этого урок, то, напротив, это необходимость сочетания твердости в поддержании общественного порядка и повседневной борьбы с проявлениями любых форм дискриминации.
— Российские граждане опасаются ехать во Францию. Считаете ли вы эти опасения обоснованными?
— Говорю вам искренне: нет никаких причин не ехать во Францию. Я повторяю еще раз: беспорядки, которые имели место, ограничены географически. Эти события не затронули ни один туристический центр. Должен заметить, что не наблюдается оттока туристов из нашей страны. Я только что вернулся из Парижа — туристов там по-прежнему много.