 |
ФОТО: Ъ  4 ноября 2005 года. Русский нацизм поднимает голову, фашиствующие молодчики вскидывают руки в нацистском приветствии, а фашистский сапог ступает на улицы Москвы. Для Кремля такой поворот Дня народного единства явился сюрпризом |
"Правый марш" был организован лидерами Евразийского союза молодежи (ЕСМ). Однако вместо заявленной ими 1 тыс. участников на шествие, по подсчетам милиции, явилось до 3 тыс. человек из целого ряда радикальных националистических организаций. В результате умеренные лозунги "евразийцев" типа "Русские, вперед!" и "Слава русскому оружию!" растворились в куда более решительных призывах вроде "Россия — для русских! Москва — для москвичей! Уе...вай отсюда поскорей!".
Для власти такой способ отметить новый всенародный праздник, похоже, оказался неожиданностью. Во всяком случае, ни один из трех федеральных телеканалов не рискнул поставить в эфир сюжеты о "Правом марше" (кратко упомянули о нем лишь один раз — на НТВ в 13.00). По данным "Власти", запрет на сюжеты о националистах поступил на "Первый канал", "Россию" и НТВ непосредственно из Кремля.
Однако это вовсе не означает, что подобную стыдливость Кремль будет обнаруживать и впредь. Ведь рост активности национал-радикалов — неважно, реальный или мнимый — и превращение их в главных врагов России можно с успехом использовать для решения "проблемы 2008 года".
 |
ФОТО: Ъ |
На выборах 2004 года помощь мирового зла Кремлю не понадобилась по причине заоблачного рейтинга Владимира Путина. Но в 2008-м образ врага наверняка вновь окажется востребованным. Ведь сам Путин уже не раз говорил, что не намерен менять Конституцию и баллотироваться на третий срок. Все политики, которые сейчас рассматриваются как возможные преемники нынешнего президента, имеют микроскопические рейтинги. А значит, для раскрутки новенького потребуется очередное большое зло, в борьбе с которым преемник сможет проявить свои лучшие качества и заручиться поддержкой большинства избирателей.
Ни увядшие в последние годы коммунисты, ни "замоченные в сортире" чеченцы на роль зла уже не годятся. "Оранжевые революционеры", на борьбе с которыми Кремль до сих пор рассчитывал выстроить свои кампании 2007-2008 годов, тоже вряд ли могут считаться серьезной антипрезидентской силой — хотя бы потому, что их взгляды, согласно социологическим опросам, разделяет в два раза меньше россиян, чем голосовало за КПРФ в 1996 году. "Оранжевые" явно не тянут на большое зло, пригодное для раскрутки очередного преемника.
Выходит, Кремлю придется искать что-нибудь погорячее, то есть создавать конфликт, который способен задеть за живое большинство россиян и в котором путинский преемник выступит в качестве былинного героя. И здесь вполне подойдет как раз угроза фашизма, материализовавшаяся — почти по французскому сценарию — в виде поджогов машин и прочих уличных бесчинств. Только в России в полном соответствии с черносотенными рецептами начала прошлого века погромы будут устраивать не иммигранты, а русские патриоты под лозунгами защиты России от иноверцев.
 |
ФОТО: Ъ |
В этой ситуации Кремлю даже не обязательно самому раскручивать националистов, как он это делал со своими партийными предвыборными проектами. Достаточно просто не мешать им расти естественным путем. А искрой, из которой возгорится пламя, может стать, скажем, зверское убийство русского подростка группой кавказцев, о котором во всех подробностях расскажут федеральные телеканалы. Когда же спровоцированные этими сообщениями погромы прокатятся по всей России, Владимир Путин назначит премьером своего будущего преемника, который железной рукой наведет в стране порядок и заработает рейтинг, необходимый для победы на президентских выборах 2008 года.
Есть, правда, и другой сценарий решения "проблемы-2008" с использованием "коричневого ресурса". Волнения оказываются по-настоящему массовыми и распространяются повсеместно. Россия, воспрянув ото сна, очищает свои города от кавказцев, азиатов и прочих "черных". А на выборах с сухим счетом побеждает человек, пообещавший выкинуть из Кремля засевших там национал-предателей и отстоять наконец русские национальные интересы. Но о таком сценарии в Кремле сейчас, скорее всего, не думают.
ВИКТОР ХАМРАЕВ, НИКОЛАЙ ГУЛЬКО
|
"Власть недооценивает все опасности этнофобии"
— Много ли сторонников можно собрать под призыв "Россия — для русских"? — Судя по опросам, большинство россиян. С начала 2000-х годов эта идея привлекает 51-53% граждан. — Почему так много? — Большинство из них я называю флюгерными националистами. В начале 90-х эти же люди ратовали за скорейший переход к демократии западного образца. Сейчас маятник качнулся в сторону советских стереотипов, вновь возник образ "врага". Но убежденных националистов больше не стало — их по-прежнему 8-10%. — Почему же понадобился национализм? — Национализм — философия страха. Страна проникнута страхами. У нас повсюду враги: внешние хотят оттяпать "кусок пожирнее", а внутренних сколько — террористы, которых надо уничтожать, оппозиция, которую надо подавлять, пресса, которую надо закрывать, олигархи, которых надо если не сажать, то ставить под жесткий госконтроль... — Но ведь эти страхи породила сама власть? — Не одна только власть эксплуатирует людские страхи. Оппозиция тоже этим занимается. А насчет власти... Кто у нас сейчас в ней? Люди каких специальностей? — Силовики, например. — А самый высокий уровень ксенофобии, по всем опросам, наблюдается среди работников МВД. В опросах "Левада-центра" они продемонстрировали самую высокую степень негативизма (73%) по отношению к иноэтническим мигрантам. А зарубежный опыт Германии и Италии 1920-1940-х годов, Греции времен "черных полковников" показал, что с ростом влияния армии на политическую жизнь страны в обществе растет национализм. — Значит, во всем виновата власть? — Есть и другие причины, например неизбежная смена субъекта этнополитической активности. В конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века русские в СССР были этнически индифферентны: какая разница, какой национальности, лишь бы человек был хороший. Чего нельзя было сказать о других этносах. Националистические настроения преобладали во всех республиках, и коммунистическая номенклатура воспользовалась ими, чтобы сохранить себя у власти. — А теперь настал черед русского национализма? — В какой-то мере — да. Главное, что русские — это большинство населения, которое не ощущает себя хозяином, они не являются гражданами. Они подданные, трудовой ресурс, электорат, от которого ничего не зависит. "Все решает барин". — Почему же ксенофобные настроения обострились не во время экономического кризиса при президенте Борисе Ельцине, а сейчас — при экономической стабильности? — Прежде этнофобные настроения сглаживались надеждами на перемены к лучшему: вот Россия откажется от социализма и быстро разовьется, догонит Запад. Но ничего не случилось, иллюзии стали таять, Запад перестал быть образцом, все больше превращаясь во врага. Чем негативнее оценка настоящего и меньше надежд на будущее, тем больше реабилитируется прошлое. А традиционализм — это питательная среда для националистической идеологии. Прибавьте унаследованную от советской бюрократии привычку — лучше не замечать этнических проблем, не заниматься ими... — Можно ли изменить ксенофобные настроения? — Нет на это сегодня ресурсов. Власть сейчас проявляет самодовольство силы, недооценивает все опасности этнофобии, пребывая в уверенности, что сможет административным ресурсом справиться с любыми из них. На одной из международных научных конференций мне уже доводилось слышать, что российская власть самая неинформированная. Ничего удивительного, если главным и, возможно, единственным источником информации для власти становятся ее же спецслужбы, если вокруг власти разрежено интеллектуальное поле и ее поддерживают только те интеллектуалы, кому за эту поддержку платят. — Интеллектуалы так необходимы для борьбы с ксенофобией? — Националистические настроения, судя по зарубежному опыту, невозможно преодолеть запретами или карательными мерами. Самый эффективный способ — это сопоставление националистических взглядов и диаметрально противоположных. А для этого нужна настоящая политическая конкуренция между партиями, нужны СМИ не в их нынешнем состоянии, а как настоящая третья сила, нужно гражданское общество. "Черта оседлости была защитной мерой от коренных нерусских народов" Вице-президент Института национальной стратегии развития Виктор Милитарев рассказал корреспонденту "Власти" Виктору Хамраеву, чем "цивилизованные националисты" отличаются от "нецивилизованных". — Ваши соратники из Евразийского союза молодежи увязывают патриотизм с русским "цивилизованным национализмом" и даже отождествляют эти понятия... — Это естественно. Для националиста интересы своей страны и своего народа всегда важнее интересов чужой страны и чужого народа. Эта идеология чрезвычайно важна, когда страна и нация в кризисе. А когда мы имеем сильную страну и сильную нацию, то националистическая идея отходит на второй план. — Разве можно сделать многонациональную Россию сильной, провозгласив лозунг "Россия — для русских!"? — Можно, если в "русский" вкладывать гражданский смысл, а не этнический. Но я категорически против того, чтобы называть Россию многонациональной. Государствообразующий русский народ — это 80% населения. Так что наша страна мононациональна по всем цивилизованным мировым критериям. Есть русские, а все остальные — национальные меньшинства, обладающие всей широтой прав. — А как прикажете относиться к тем, кто, например, требует: "Татарстан — для татар"? — Тезис выдвинут татарским общественным центром. И я не могу его поддержать. Так сложилось, что мы с татарами живем вместе и чересполосно. На территории России нет места компактного проживания татар, где бы они составляли большинство в 80%. В самом Татарстане их лишь несколько больше половины населения. Но при этом я остаюсь твердым сторонником наличия национальных республик, чтобы наши братья не чувствовали себя ущемленными. Понятно, что есть проблемы, потому что есть братские народы — подавляющее большинство. — А есть и небратские? — Ну это уже зависит от самих национальных меньшинств. Среди татар, к примеру, 90% относится к русским дружески. А, скажем, среди чеченцев ситуация другая. Сложная. Я же не могу назвать чеченцев нелегальными иммигрантами — они граждане России. Но раз в составе России существует народ, настроенный русофобски, то хотелось бы, чтобы он имел компактную территорию проживания. — Черту оседлости, что ли? — Думаю, что да. Я все больше прихожу к выводу, что по поводу черты оседлости у моих еврейских предков было слишком много невротических комплексов и преувеличений. Сейчас, живя в городе, где много незаконных мигрантов, я начинаю понимать, что черта оседлости была защитной мерой от коренных нерусских народов. Сначала такой народ надо по-хорошему культурно ассимилировать, то есть ввести его в рамки русской культуры, чтобы потом дать ему возможность свободно мигрировать. — Кто будет судить, братский это народ или небратский? И как вводить ограничения для небратских? — По презумпции невиновности все российские народы братские. А на русофобию, будь она среди чеченцев, незаконных мигрантов или московско-питерской либеральной интеллигенции, реакция может быть только культурной, а не политической. Реагировать можно неподатием руки, пощечиной, непокупкой газет, проведением кампании "Не слушать 'Эхо Москвы'". Но никак не административными мерами. — А есть ли у "цивилизованных националистов" гарантии, что они не нарвутся где-нибудь на улице на "нецивилизованного" с бейсбольной битой? — А с чего можно было бы заключить, что у нас в стране есть социальная база для массового распространения шовинистического экстремизма? Доля фашистов-нацистов у нас не больше, чем в любой развитой стране. — Но вам не кажется, что народ может привести к власти "нецивилизованных националистов", которым вы заметно уступаете по части прямого действия? — Опасность такая существует. Русские нацисты придут к власти, если русский "цивилизованный национализм" будет разгромлен действующей властью, если либералы будут продолжать издеваться над страной, не считая нужным иметь социальную политику и поддерживая страну в состоянии искусственной бедности. Русский фашизм: бессмысленный Русский фашизм — миф. Хорошо помню, как он складывался. Сначала, в середине 80-х, в школе на политинформациях рассказывали, что "в центре Москвы фашисты устроили демонстрацию в честь дня рождения Гитлера". Потом появилось общество "Память", главным итогом деятельности которого стало увеличение тиража журнала "Огонек", разоблачающего это самое общество. Затем место фашистов в общественном сознании русского интеллигента заняло РНЕ. Баркашовцы мужественно позировали перед телекамерами осенью 1993-го, скандировали речовки и терпеливо разъясняли интересующимся отличие коловрата от свастики (до сих пор не понимаю). Последний раз их видели у Белого дома примерно за час до начала стрельбы — эвакуация была проведена по самым жестким нормативам. Дальше русский интеллигент пугался "фашиста Жириновского", пришедшего к власти на выборах 1993 года ("Россия одурела"), "фашиста Веденкина" (где он сейчас?). Сейчас общественность пугается Дугина (если при приеме в фашисты станут требовать прочесть труды Александра Гельевича, то, боюсь, партия так и останется малочисленной). В итоге ни одна из этих угроз не стала реальной. Скорее, "фашизм" использовался властями в нужные моменты для решения тех или иных вопросов. Покажут Баркашова по ТВ — появилась угроза фашизма в России. Не покажут — можно спать спокойно. А вслед за властями тему фашизма охотно подхватывает либеральная пресса. Для нее фашисты — примерно то же, что Филипп Денисович Бобков для Валерии Ильиничны Новодворской. Без врага теряется смысл собственного существования. В любом обществе есть группы людей, увлеченных экстремальными идеями. Те же футбольные фанаты, нетерпимые к своим противникам и любящие массовые шествия. Но СМИ не пишут про "зловещие марши красно-синих" или грядущий приход "Локомотива" к власти. Потому что официальным жупелом назначен фашизм. Опасающимся же "фашизации" российского общества сообщу, что фашисты никогда не приходили к власти путем всенародного волеизъявления: Муссолини стал премьером в результате "оранжевой революции", а Гитлер получил пост рейхсканцлера путем непростых интриг. Так что и тут без административного ресурса — никуда. МИХАИЛ ЛУКИН, директор Информационного центра |