Интервью

директор департамента госрегулирования тарифов и инфраструктурных реформ Минэкономразвития

— Появление в России нефтяной биржи — это реально? И сколько их будет: одна или несколько?

— Будет ровно столько, сколько выдержит рынок по спросу и предложению. Нет каких-то математических ограничений — одна или две. Уже сегодня выдано более 30 лицензий на организацию биржевой торговли нефтью и нефтепродуктами. Но всерьез пока никто не работает. Это означает, что нет достаточной мотивации.

— Все же какая из бирж появится раньше — нефтяная или, условно говоря, бензиновая?

— Что касается биржи нефтепродуктов, то с этим вроде бы проще и понятнее. С одной стороны, многие покупают оптом бензин, мазут, дизельное топливо. Тут и крупные потребители, и розничные торговцы — те же владельцы автозаправочных станций, у которых станция не одна, а, например, десяток. С другой — есть достаточное количество потенциальных продавцов нефтепродуктов, у нас в России 24 крупных нефтеперерабатывающих завода.

— В той или иной степени, конечно, да. Но не все. Есть независимые нефтяные заводы. Например, Хабаровск — НПЗ принадлежит группе "Альянс" (это не вертикально интегрированная нефтяная компания), есть астраханский НПЗ (принадлежит "Газпрому"), есть небольшие НПЗ. Так что продавцов достаточно. При этом биржа — это всегда хорошо, торговля здесь обезличивается, исключая возможность ненужных сговоров. Аукционная форма порождает конкуренцию, конкуренция порождает снижение цен. Но почему сегодня механизм не работает? По нашим оценкам, продавцы готовы продавать, в том числе и через биржу. Загвоздка в покупателях, они сегодня не слишком мотивированы. Чтобы запустить этот механизм, нужно создать начальный спрос. В том числе за счет обязательств централизованных государственных закупщиков, использующих средства федерального бюджета. У нас много моторного топлива закупают Министерство обороны, МЧС, естественные монополии (РАО ЕЭС и РЖД), Министерство сельского хозяйства, жилищно-коммунальный комплекс. Муниципальные предприятия тоже в большом количестве потребляют мазут для отопления. В общем, есть компании, на которые государство при желании может оказывать влияние для организации централизованных закупок.

— Достаточно выпустить распоряжение правительства, централизующее закупки моторного топлива за счет государственных средств. Здесь можно было бы использовать административно-командный механизм — например, введение обязательного требования закупать на бирже определенный объем бензина или мазута. По нашим оценкам, сегодня такие централизованные покупатели потребляют приблизительно четверть всего объема внутреннего рынка нефтепродуктов. Если же брать потребителей, которые финансируются только за счет федерального бюджета, это приблизительно 5%. Но даже 5% рынка, по нашим оценкам, хватит для запуска биржи. Когда появится спрос на эти 5%, точно появится и предложение.

— Для них это еще один канал сбыта. Нефтяные компании сегодня в большой степени контролируют розничную торговлю — до половины розницы. Но есть и другая половина, так что они все равно даже сегодня вынуждены по оптовым ценам продавать моторное топливо с НПЗ сложившимся и вновь появляющимся потребителям, крупным оптовикам. Это коммерческий вопрос. Так что появление биржи — это еще один хороший механизм удовлетворения организованного спроса. И за нефтяную компанию все сделает биржа, она приведет покупателя к продавцу. А задача продавцов — поймать ту цену, которая их устраивает, и продать. Будет достаточно технологических вопросов: логистика поставок, стандартизация продукции, базис поставки — например, машина скорой помощи покупает бензин на автозаправке или она покупает его на базе оптового продавца.

— Продаваться будут обязанность и право поставить либо купить определенный объем. Его можно будет купить даже непроизведенным. Покупаешь свое право получить этот бензин, скажем, через неделю, и дальше нефть перерабатывается, получается бензин, он доставляется потребителю. Конечно, здесь точно возникнет проблема с требованиями казначейской системы Минфина и оплатой договоров, заключенных через биржу. Поэтому перед нами стоит задача четко прописать регламент, подготовить стандартный пакет документов и согласовать его с Минфином и ФНС, чтобы Минфин контракты, заключенные через биржу, принимал к оплате как обязательные. Облегчит эту задачу новый закон о порядке размещения заказов для госнужд, который вступит в силу с января. Именно он, собственно, и создал возможность для биржевой торговли. До конца года подготовим пакеты всех регламентов. Все это уже в хорошей стадии готовности, поэтому есть шанс, что в следующем году начнем биржевую торговлю нефтепродуктами. Цель — запустить биржу нефтепродуктов до начала посевной кампании 2006 года.

— Мы считаем, что и здесь нужно исходить опять же из существования желающих работать на этой бирже — продавцов и покупателей сырой нефти. И наиболее выраженное желание может сформироваться в секторе российской экспортной нефти. Сегодня все добывающие компании имеют квоту на экспорт и заинтересованы в максимизации цены своих экспортных контрактов. Есть большое количество покупателей за рубежом и отечественных и зарубежных трейдеров, которые тоже заинтересованы покупать российскую нефть. Таким образом, и в данном случае биржа станет дополнительным каналом сбыта. Можно продавать поставляемую на экспорт нефть в экспортные точки, например, поставки в порту Новороссийска, Приморска, Туапсе. Но, соответственно, цена должна учитывать и затраты по ее транспортировке — фрахт танкеров, перевалку нефти.

— Мы предлагаем параллельно с нефтяной биржей всерьез рассматривать вопрос повышения качества российской нефти. Потому что если физические качества нефтяной смеси, которая течет по нашим экспортным трубопроводам, повысится, то рынок, конечно, должен это дооценить. Причем это не обязательно должен быть новый сорт, это может быть тот же самый Urals, но со сниженным содержанием серы. Потому что совсем не факт, что нужно вводить какую-то новую марку, изобретать новый сорт нефти; нужно убеждать мир в том, что Urals стал лучше. А значит, дороже. Хотя может быть и другая технология, но это уже будет вопрос не госрегулирования, а маркетинга. Так что, думаю, нефтяные компании сами должны с этим определиться.

— У нас мало высококачественной нефти и мало низкокачественной нефти. Абсолютное большинство российской добываемой нефти находится в среднем диапазоне, если отталкиваться от основного параметра, по которому оценивается нефть и который оказывает наиболее существенное влияние на ее стоимость,— это содержание серы. Приблизительно 15-20% добываемого сырья — это высококачественная нефть с низким содержанием серы. Приблизительно столько же (18-20%) добывается нефти высокосернистой, тяжелой. Сегодня логистика транспортной системы "Транснефти" устроена так, чтобы эти 70 млн тонн низкосернистой нефти не смешивать в трубопроводах с любой иной нефтью, по выделенным каналам направлять ее на отдельные НПЗ на территории России, которые настроены только на такую высококачественную нефть. Но остальной объем добываемой, тоже "хорошей" нефти все равно поступает в систему магистрального трубопровода и смешивается с "плохой" нефтью среднего качества, что и дает нам на выходе условно называемый Urals. Поэтому дальше речь надо вести скорее не о логистике, чтобы как-то эту высокосернистую нефть куда-то перенаправить по отдельным трубопроводам, это будет крайне затратное мероприятие. А нужно говорить о снижении объемов попадания высокосернистой нефти в магистральный трубопровод. Этого можно добиться двумя способами. Первый способ — стимулировать компании инвестировать в оборудование, которое будет снижать содержание серы до попадания нефти в трубопровод. Навскидку предварительные расчеты показывают, что снижение содержания серы в нефти всего на 0,1% дает эффект приблизительно в 25 дополнительных центов в цене одного барреля нефти. А это означает, что именно этот эффект и можно направить на окупаемость инвестиций в подготовку нефти. Второе направление — нефтепереработка и нефтехимия. То есть можно не очищать нефть от серы, а просто перенаправлять ее на переработку и в нефтехимию. Сейчас мы обсуждаем проект (его разрабатывает компания "Татнефть") по строительству нефтехимического комплекса. Там можно будет перерабатывать до 7 млн тонн нефти. В качестве стимулирующей меры мы рассматриваем возможность предоставления льготы по НДПИ на фиксированный период, например в течение пяти лет. Но компании должны четко понимать, что тем самым они возьмут на себя обязательства на определенный объем сократить долю поставляемой ими в систему трубопроводов нефти с высоким содержанием серы. Это значит, что можно принять эту льготу, проспать и ничего не сделать. И через пять лет вынужденно сократить объем добычи, что вряд ли будет эффективным экономическим решением. А можно получаемую льготу проинвестировать, добавить собственных средств и на выходе получить производство с более высокой добавленной стоимостью. Мы рассчитываем, что совокупность наших мер позволит 20-30 млн тонн высокосернистой нефти убрать из системы. А это точно улучшит качество тех экспортных 200 млн тонн, которые мы имеем на выходе из трубы. Если говорить о цифрах (хотя окончательные расчеты еще не готовы), мы сходимся на том, что такими мероприятиями в течение трех-пяти лет мы сможем дооценить российскую нефть приблизительно на $2 млрд в год на весь экспортный объем.

— А вы не боитесь, что если Urals будет дорожать, то наши традиционные покупатели предпочтут переориентироваться, например, на арабскую нефть, ведь она все же лучше по качеству?

— Несомненно, мы будем оценивать все риски. Но сейчас арабская нефть тоже ограничена по своей логистике и по цене доставки на европейские заводы. Здесь надо наложить еще фактор директив Евросоюза о необходимости повышения качества моторного топлива. Соответственно, есть четкий период, когда восточноевропейские НПЗ должны будут перейти на новые стандарты дизельного топлива и бензина. Это означает, что на входе этим заводам понадобится более качественная нефть. Что в принципе совпадает с направлением наших мыслей.

Интервью взяла АЛЕНА Ъ-КОРНЫШЕВА