Президент прошел тост на благотворительность

4 ноября президент России Владимир Путин устроил прием в честь нового праздника, Дня народного единства. По наблюдению специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, этот день объединил в Кремле совершенно неожиданных людей.

Приему в честь нового праздника в Кремле уделялось повышенное внимание. Участники приема подбирались любовно, по зернышку. Правительство России было представлено не премьер-министром Михаилом Фрадковым, а тремя министрами: министром здравоохранения и социального развития Михаилом Зурабовым, министром культуры Александром Соколовым и министром образования и науки Андреем Фурсенко. Именно эти люди появились в Большом кремлевском дворце (БКД), так как с самого начала было решено сделать 4 ноября праздником мира, дружбы и социальной политики государства, а также праздником единения этого государства с его народом. Существовала некоторая вероятность того, что люди в нашей стране примут этот праздник близко к сердцу (как любой выходной), станут его от всего сердца праздновать, а отпраздновав, очнутся и вдруг с оторопью поймут, что народ и власть теперь едины. Сверхзадача праздника была бы, таким образом, решена.

Народ на приеме представляла Общественная палата, приглашенная (и пришедшая) в полном составе. Для большинства членов Общественной палаты это был дебют в БКД. Может быть, они даже волновались перед встречей с прекрасным. Даже наверняка волновались. Я видел это по их лицам — и в фойе БКД, и в Александровском зале, где разносили аперитив.

Кроме членов Общественной палаты на прием пригласили глав благотворительных организаций и их заместителей, а также сотрудников социальных учреждений. Список приглашенных был вывешен на президентском сайте. И в самом деле, чего, кажется, тут стыдиться? В конце концов, в Георгиевском зале собрались лучшие люди страны — в своей, разумеется, отрасли, то есть в деле налаживания рабочих отношений общества с властью.

Но почему тогда существовал дополнительный список, не вывешенный на президентском сайте? Что постыдного было в нем? На первый взгляд ничего. В этот список, который тоже в конце концов оказался у меня в распоряжении, вошли люди, которые попали на прием, видимо, в последний момент. Прежде всего это были студенты московских вузов и курсанты военных училищ, с которыми Владимир Путин встретился за полчаса до приема на Васильевском спуске у памятника господам Минину и Пожарскому.

Напротив каждой фамилии стояла должность (пример: Гниломедова Алевтина Викторовна — председатель региональной организации "Вдовы Московского военного округа"). Но при этом в списке были люди, напротив фамилий которых были просто пугающие прочерки. Елена Тополева-Солдунова пожелала, очевидно, остаться неизвестной на этом приеме — и ее просьба была удовлетворена (хотя странно: в конце концов, в интернете она фигурирует как директор Агентства социальной информации, и ее присутствие на приеме вполне оправдано по всем формальным признакам).

Золушкой, видимо, себя чувствовала и Ольга Егорова — еще один человек-прочерк. Впрочем, госпожу Егорову я увидел в Георгиевском зале собственными глазами. Эту Ольгу Егорову нельзя было не узнать. Эта Ольга Егорова работает председателем Московского городского суда, то есть организации, по всем признакам далекой от идеи благотворительности. Если бы передо мной стояла задача во что бы то ни стало объяснить присутствие госпожи Егоровой на приеме хоть сколько-нибудь разумными причинами, я бы все-таки, наверное, что-нибудь придумал. Например, по-своему привлекательна идея социальной реабилитации, которая начинается с зала суда и заканчивается колонией общего режима. Но в Георгиевском зале не было начальника ни одной колонии — а ведь некоторые из них, как начальник колонии ЯГ14/10 под городом Краснокаменском, на днях проснулись знаменитыми.

В дополнительном списке фигурировал и Глеб Павловский, отрекомендованный как президент Фонда эффективной политики. Остается предположить, что фонд господина Павловского — благотворительный.

Здесь же значились представители средств массовой информации, до сих пор на первый взгляд не замеченные в публичной благотворительности. Например, Андрей Караулов был назван так, как он этого и заслуживает, то есть ведущим телеканала ТВЦ. А вот журналист Максим Кононенко присутствовал на приеме, как следует из списка, в качестве сотрудника благотворительного Фонда китайского летчика.

В общем, списки были в меру загадочны и интригующи — как и люди из них, заполнившие Георгиевский зал Кремля. По пути из Александровского зала в Георгиевский, к столам с кремлевскими яствами (рыба белая и красная холодного и горячего копчения, салат из огурцов и помидоров, тарталетки с сыром и т. д.— стандартный "кремлевский паек" на такого рода мероприятиях), я обратил внимание на католического архиепископа Тадеуша Кондрусевича. Для польских католиков, в честь великой победы над которыми и был учрежден праздник, этот день в истории выдался, прямо скажем, не самым веселым.

— Когда президент приглашает, надо идти,— вздохнул он.— Не прийти можно было в одном случае: если бы меня не было в Москве.

— Да я только что вернулся! — с неожиданной досадой воскликнул Тадеуш Кондрусевич.— Из Рима, с собора... Что, опять, что ли, уезжать?!

Когда приглашенные из обоих списков расселись за столами, вошел президент и произнес речь. И все стало понятно.

"Это была победа патриотических сил, победа курса на укрепление государства за счет объединения, централизации и соединения сил. С этих героических событий началось духовное возрождение Отечества, началось становление державы великой и суверенной",— произнес Владимир Путин.

Никаких недомолвок. Поразительное по откровенности выступление. Ни один из государственных праздников отныне не рифмуется с современной государственной политикой так поэтично, как 4 ноября.

Выступив, президент прошел к своему месту за одним из столиков в центре зала. Кроме него за этим столиком сидели такие люди, как режиссер Галина Волчек и альтист Юрий Башмет. Господин Путин, в отличие от всех своих соседей, пил водку, а не красное вино. То есть он давал понять, что для него это настоящий праздник, безо всяких скидок.

Юрию Башмету было предоставлено слово. Он рассказал удивительную историю. В общем, он летел в самолете из Парижа в Москву и читал газету. И вот он читал эту газету и вдруг вычитал из нее, что в России умирает девочка. Жить ей осталось только несколько часов. И слава Богу, что Юрий Башмет читал свежую, а не вчерашнюю газету!

Чтобы спасти девочку, нужна была всего тысяча долларов. Проблема состояла в том, что Юрий Башмет находился в воздухе, а девочка умирала на земле. Правда, у Юрия Башмета все равно не было с собой тысячи долларов. И тогда он подозвал бортпроводницу и попросил сказать первому пилоту воздушного судна, чтобы тот немедленно сообщил помощнику Юрия Башмета, что тому надо срочно приехать в аэропорт и привезти туда же тысячу долларов и маму этой девочки, которой Юрий Башмет вручит тысячу долларов, привезенную помощником.

Логичнее (и быстрее) было бы, наверное, чтобы помощник вручил эту тысячу маме, не заезжая с ней в аэропорт, но Юрий Башмет так не считал. Тем временем бортпроводница вернулась от первого пилота с сообщением, что он отказался передавать сообщение на землю, так как это запрещено правилами.

"Тогда я сказал ей, что подарю прекрасные духи, если она подойдет ко второму пилоту и скажет ему то же самое",— продолжил Юрий Башмет.

Бортпроводница вернулась с сообщением, что и второй пилот отказался, и совершила акт благотворительности прямо на борту, отказавшись от духов. Надо отдать должное как бортпроводнице, так и обоим пилотам. Ультиматумы экипажу в воздухе они могли расценить как акты террористической угрозы, и неизвестно, чем еще могло завершиться приземление на родную землю как для Юрия Башмета, так и для всех остальных участников этой истории.

Но оставался, по словам Юрия Башмета, еще и третий пилот (на самом деле на таких рейсах третьего пилота не бывает), который, похоже, раньше других понял, что все равно этот пассажир от них не отстанет, и все-таки сообщил помощнику все, чего потребовал Юрий Башмет. А помощник, давно и хорошо зная Юрия Башмета, поскорее сделал все так, как тот просил. Деньги были вручены маме девочки в аэропорту.

Юрий Башмет рассказал, какие чувства он испытывал в этот момент: "Я могу сравнить это с ощущением удовлетворения (ни много ни мало! — А. К.) и бешеной победы в творчестве! Тогда становится понятно, зачем меня в детстве любила мама и почему первый пилот, капитан нашего корабля, сам объявил единение, добро и взаимную помощь государственной политикой. Я думаю, что теперь и олигархи, и состоятельные люди будут творить добро!"

Юрий Башмет продемонстрировал, что хорошо понимает разницу между олигархами и состоятельными людьми, но оставил загадку, кто же был на том рейсе первым пилотом с таким холодным сердцем. Судя по его последним словам — лично господин Путин. Учитывая первую профессию его супруги (она служила бортпроводницей), можно сделать и более далеко идущие выводы (работали в паре).

Но, скорее всего, это была метафора. Под кораблем Юрий Башмет понимал государство, а под его первым пилотом — президента этого государства. И не надо этих домыслов, хотя Юрий Башмет оставил для них простор.

Оставалось понять, почему Юрий Башмет так долго рассказывал историю о том, как он спасал девочку? Может быть, его мучила неловкость от того, что его пригласили на этот прием и кто-нибудь думал, что Юрий Башмет не имеет никакого отношения к благотворительности, а на самом деле это не так?

Зря, если так. В конце концов, в любом случае в этом зале он был бы не одинок в тот день.

Через несколько минут после господина Башмета выступила актриса Чулпан Хаматова. Она произносила несколько странные слова про то, что за черствыми и равнодушными людьми надо стоять с молоточком и время от времени тюкать бы их по голове. Но потом эти слова оказались чеховскими, и все стало на свои места. Более того, актриса несколько слов добавила от себя, и таких искренних и честных, что мне, честное слово, захотелось сделать какое-нибудь доброе дело.

Ну что я мог сделать хорошего в этот момент для участников этого приема? Только оставить их наедине с президентом.