театр гастроли
Центр Мейерхольда продолжает свою программу "Польский театр. Вчера и сегодня". На этой неделе в ее рамках прошли гастроли театра Provizorium и люблинской компании "Театр", организованные при поддержке Польского культурного центра в России и Института Адама Мицкевича в Варшаве. Рассказывает МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Театр Provizorium — один из самых известных альтернативных театров Польши, родившийся на волне политических протестов 70-х годов. Как полагается настоящему диссиденту и борцу с тоталитарным режимом, театру пришлось пострадать: его спектакли запрещали, актеров сажали в тюрьму, а театр не раз находился на грани закрытия. Если проводить параллели с советским театром, то ближайшим аналогом Provizorium будет, конечно, московская "Таганка". Тот же общественно-политический пафос, то же открытое фрондерство и конфронтация с властью.
Главная тема и мысль Provizorium, над которой он продолжает работать и сейчас, в совсем иной политической ситуации,— это национальная идея, проблема самоопределения польского народа. Поэтому вполне естественно, что программным автором для этого театра стал Витольд Гомбрович — один из самых жестких и последовательных критиков послевоенного режима, всю жизнь искавший "свою Польшу". Спектакль по его роману "Фердидурке" имел громкий мировой успех и стал визитной карточкой Provizorium и объединившейся с ним компании "Театр", а режиссеры Януш Опринский и Витольд Мазуркевич стали считаться своеобразными театральными экспертами по Гомбровичу.
Новый спектакль режиссерского дуэта из Люблина, привезенный в Москву,— это инсценировка самого крупного произведения писателя "Трансатлантик", в котором он расставляет все точки над i в своих отношениях с родиной. Действие спектакля закручивается вокруг одного из эпизодов романа, в котором соблазнение непорочного юноши любвеобильным гомосексуалистом становится символом падения патриархальных основ польского общества и утраты всех национальных ценностей. Но столь снижающее сравнение показательно: эти трагические коллизии в спектакле поданы весело и непринужденно, как на уличном представлении. У злодея-соблазнителя, как у племенного быка, на причинном месте висит внушительных размеров колокол, которым он подзывает других самцов. В центре сцены торчит остров-пальма (намек на пальму с площади Шарля де Голля в Варшаве), вокруг которой на привязи крутится повозка. Все это вместе напоминает то ли ярмарочную карусель, то ли замкнутый круг судьбы, по которому, как цирковые лошади, несутся герои романа.
Тадеуш Ружевич — еще один классик польской литературы, не готовый смириться с прошлым своей страны. В его пьесе "В расход!" вторая мировая война оборачивается к нам своей грязной изнанкой, совершенно не похожей на ее официальный портрет. Убогий солдатский быт, наполненный заботами не о победе, а о собственном выживании и пропитании, вступает здесь в противоречие с громкими речами, которые принято произносить на любой войне. Лекции о диалектике и коммунизме, которыми потчуют уставших бойцов, среди окопного дерьма выглядят так же нелепо, как начищенный патефон — единственный чистый предмет на всей сцене, который в спектакле олицетворяет высший командный состав. Пока из его блестящего горла льются пафосные рассуждения о величии польского народа, солдат дрыхнет, почесывая во сне грязные босые ноги, хлещет спирт из железного жбана и справляет нужду. В этом приземленном, грубом мире духовная вертикаль возникает лишь однажды — когда стволы деревьев с повешенными на них винтовками превращаются в кресты. Но молитва, которую в этот момент читают солдаты, не помешает им в следующей сцене почти равнодушно расстрелять, пустить в расход провинившегося в чем-то паренька.
При знакомстве с этими спектаклями возникает ощущение, что ты вернулся лет на двадцать назад. В сегодняшней Москве так не думают, так не ставят и так не живут. Публицистический театр давно уже вышел из моды, разбираться с проклятыми вопросами нашей истории всем надоело, и даже Юрий Любимов сосредоточился на поэтических и философских коллажах. А если и делаются попытки вернуться и поворошить прошлое, то выглядят они неуклюже и как-то искусственно, как юбилейные мероприятия к круглой дате. У польского театра это получается хоть и старомодно, но на удивление искренне.