Правильный меховой гардероб должен предоставлять своей хозяйке облачение, соответствующее ее настроению и задаче, которую ставит перед нею сегодняшний день.
Все мы знаем, как выглядит рай на земле. И над тем, чтобы это знание укрепить, из сезона в сезон работают сотни туристических агентств и авиакомпаний. Они неизменно показывают этот рай по ТВ и печатают его изображение в журналах.
Изображение такое: бирюзовое море с легкими барашками, мелкий желтый песок пляжа, одиноко стоящая, но дающая тень пальма. Возможны вариации, но не варианты. А ведь все мы прекрасно понимаем, что всему этому блеску песка и солнца чего-то не хватает. И в реальности, и на картинке. В связи с этим хотелось бы предложить туроператорам и авиакомпаниям внести в рекламный имидж рая коррективу, благодаря которой этот образ станет действительно изображением рая во всей его полноте.
Сцена, предлагаемая в качестве рекламного изображения, развернулась перед моими утомленными солнцем глазами на пустынном пляже под прохладным названием Belle Hombre, что на южном побережье острова Маэ — самого большого из Сейшельских островов.
Блеск моря и воды соответствовал рекламным стандартам. Им же соответствовал дом с огромным патио, спускающимся прямо к морю. Само существование этого дома в этом месте указывало на уникальный статус его хозяев — на социалистических Сейшелах пляжи являются народным достоянием, и строить на них всяким там капиталистам не разрешается. Возможно, думала я, это какие-то потомки старой колониальной аристократии или, наоборот, представители новой партократии... Тут мои размышления прервал шум, как раз с этого патио доносившийся. Я подняла глаза — и узрела картину настоящего рая, без изъянов и недостатков.
Вдоль белой колоннады, ограждающей патио, шел местный сейшельский абориген цвета кофе с самой маленькой порцией сливок. За собой он вез штуку, которую профессионалы, по-моему, называют вешалом — это такая виселица на колесиках с сильно удлиненной поперечной перекладиной. А на этой перекладине висело около дюжины шуб разной длины и цвета. Пройдя несколько шагов и остановившись в очень удачном для единственного наблюдателя месте — так что вся композиция оказалась на фоне переходящих в голубое небо голубых волн, молодой человек начал шубы перебирать. Он встряхивал их и расправлял, и пару раз цвет серебрящегося на солнце меха практически полностью совпадал с цветом его кожи. Мгновенье остановилось.
И только не надо искусственно понижать пафос ситуации и зачем-то предполагать, что эти шубы принадлежали, скажем, четырем женщинам: бабушке, маме и двум дочкам или вообще в силу неизвестных обстоятельств были отданы в этот дом на хранение. Нет, это был, со всей очевидностью, меховой гардероб одной женщины. Достойнейшей особы, которой тот факт, что она живет в стране вечного лета, никак не мешал быть на уровне — а именно иметь по шубе на каждый случай жизни. Более того, возможно, именно тропический климат дал ей возможность относиться к шубе не как к специальному дивайсу для защиты от холода, а просто как к одежде. А одежды может, а если быть до конца честным, должно быть много.
Конечно, и вульгарный подход "по Цельсию" тоже может предполагать наличие более чем одной шубы — большая и длинная шуба на настоящие холода, полегче и покороче на позднюю осень и оттепель. Но если уж плясать от внешних обстоятельств, то лучше ориентироваться не на метеорологию, а на географию — мех должен как-то играть с окружающим пейзажем, вписываться в него или контрастировать с ним. Потому что, выбрав требующий к себе особого отношения мех, а не один из тех удобных, ни к чему не обязывающих ультрасовременных материалов, которые любят гринписовцы, лыжники и телеоператоры, мы выбираем (приходится признать это, несмотря на высокопарность) красоту.
Так вот, к примеру, Москва. Москву можно рассматривать двояко. Как город купеческих дох и саней с меховыми полостями. Как город, чтущий меховые традиции и никогда, даже в годы всеобщей бедности и в более позднее годы влюбленности во все западное, включая движение "зеленых", от них не отказавшийся. А еще сегодняшняя Москва — город чуть ли не с самой насыщенной ночной жизнью в Европе. Так что можно так, а можно сяк. Можно длинное, мягко спадающее с капюшоном и широкими рукавами, а можно короткое, отделанное кожей с сапогами на шпильке. Или вот, к примеру, зимняя Венеция (а зимняя Венеция без шубы — это ровно на пятьдесят процентов меньше удовольствия). В Венеции лучше поиграть с цветом — стриженый пушистый мех цвета мантии дожа подойдет точно.
Но в выборе соответствующей моменту шубы лучше (как и во всем в жизни) руководствоваться не внешним, а внутренним. Проще говоря, в идеальном мире у дамы должны быть меха для тихого семейного счастья, для решающего свидания, для флирта и даже для деловых переговоров.
Флирт, правда, можно было бы и не упоминать. Потому что мех придает сексуальность любому моменту, когда он окутывает шею, плечи, колени (в этом сезоне в моде юбки с отороченным мехом подолом) своей обладательницы. Обратимся к классику: "Для мужчины нет ничего прельстительнее образа прекрасной, сладострастной и жестокой деспотицы, весело, надменно и ни с чем не считаясь меняющей своих любимцев по первому своему капризу... и облаченной к тому же в меха". Так считал писатель, чьим именем позже стали называть немаловажное направление сексуального самовыражения. Причем специальные ухищрения, скажем, отделанное мехом белье, приветствуются, но не навязываются. Мех может быть просто аксессуаром, даже на первый взгляд вполне невинным. Герой процитированного выше романа Захера Мазоха "Венера в мехах" чуть ли не самым возбуждающим штрихом в образе своей возлюбленной считает ее "фиолетовую бархатную кофточку, отороченную беличьим мехом". Такое влияние на эмоциональную сферу комбинации "женщина плюс мех" давно будоражит умы и ставит думающее человечество перед вопросом. Думающее человечество на вопрос отвечает. Например, куда больший на сегодняшний день классик, чем Мазох, Ролан Барт предлагает такое соображение: именно с помощью мехов и других украшений типа ажурных чулок живое тело включается в разряд предметов роскоши, обрамляющих человека. То есть тело в мехах оказывается вещью одного с ними разряда — которую можно очень дорого, но купить. Ну а возможность вступить с чужим телом в товарно-денежные отношения, как известно, возбуждает.
Так что мех может сделать вас какой угодно, только не целомудренной. Не изменит впечатление даже притворяющееся не меховым пальтишко из козлика или из меха пони — не выставляя сексуальность напоказ, такие вещи превращают надевших их в эдакую бунинскую гимназистку. Дыхание-то легкое, а сама уже прошла всю грамматику любви с престарелым, но все еще не лишенным привлекательности соседом.
Обладательница мехов, которые бой цвета кофе со сливками проветривал в легком бризе индийского океана, вывозит свою коллекцию, конечно же, в Париж. Скажем, на три недели в декабре. Легко можно представить себе, как она идет завтракать на набережную Орсэ в рыжеватом труакаре Fendi. А потом гулять в Люксембургском саду с парижской подругой. У них, на левом берегу, свое понимание шика — подойдет расписная дубленка Galliano. Вечером, с той же подругой в гости, в Марэ, там должна быть какая-то знаменитость, то ли Озон, то ли Бегбедер,— вот тут как раз козликовое пальтишко Marni. А совсем поздно вечером — в клуб, вместе со знакомым американцем, который по совпадению, разумеется абсолютно случайному, ровно в эти дни тоже оказался в Париже. Ну, туда в жакете Gianfranco Ferre из слегка подстриженной чернобурки. Поверх такого красного шелкового с глубоким вырезом.
Ну а с кем день заканчиваешь, с тем обычно на следующий и завтракаешь, причем поздно и в ресторане собственного отеля. А это очень скучно. Но шарфик из меха и шифона Issey Miyake, повязанный небрежно, как будто это салфетка, жизнь разнообразит. Потом можно лениво пройтись по одним галереям в районе rue de Sein в норковом плащике Lanvin. Или доехать на такси до других галерей в Шатле. Для езды в автомобиле, да и для посещения тех галерей, что на Шатле, исключительно удобна авиаторская дубленая куртка Dior. А вообще, не отправиться ли за город? У друзей случайного американца там есть что-то типа шале, а у нашей героини как раз имеется дубленый жакет с шалевом воротником от Hermes.
И ведь в каком-то смысле это и есть свобода, свобода соответствия моменту в самом его роскошном выражении. Почти счастье. Картинку которого для нас с переменным успехом пытаются создать креативщики множества рекламных агентств. Вот я и предлагаю объединить усилия: их — солнце, море и песок, и — ну ладно, пусть берут себе молодого островитянина с невыразимым цветом кожи. А меха — мои. Вместе получается идеально, не правда ли?