выставка интерьер
В ЦДХ на Крымском открылась V Неделя декора, подготовленная журналом "Мезонин" и компанией "Экспо-Парк. Выставочные проекты". Открытие посетила сама принцесса Кентская. С замиранием сердца корреспондент Ъ ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН следил за тем, как ее высочество выбирала в экспозиции дизайнера года. К его восторгу и к счастью сотен отечественных любителей изящного быта, высокий титул достался простой русской декораторше Виктории Колос.
Давным-давно, кажется в позапрошлом году, выставка "Неделя декора" была камерной и изящной, как маленькая блондинка, представляла экспозиции не более десяти декораторов. Они показывали фантазии на тему интерьера, и острота этих фантазий строилась на сочетании откровенной условности сколоченных за день из досок комнат с одной отрезанной стеной и роскоши двух-трех дорогих вещей — дивана, зеркала, ковра. Похоже на театр, на сцены к пьесам "Девичий сон" или "Парижский флирт". Ах, как юно, как очаровательно неловко все было тогда, и как теперь все иначе!
Сотни, сотни сияющих славой и процветанием стендов, набитых под завязку самыми роскошными ложами, кушетками, диванами, канапе, пуфиками, креслами, столами обеденными, торжественными, приватными, журнальными, хрустальными люстрами, абажурами под мрамор и под утренний туман, бра и канделябрами, глубокими коврами и скромными половичками с вытканными на них преданными котятами,— все это обволакивало, ласкало, кокетливо отворачивалось, приветливо поворачивалось, струилось, а кое-где, пожалуй, и норовисто взбутетенькивало. Какие ножки (в смысле — у стульев)! Стройно-благородно изогнутые у кресел Grange, антично скругленные у Taillardat, барочно выгнутые у Pierre Collection и рокайльно вогнутые у Heritage. Какая резьба по дереву! Листочки — первые, нежные, весенние, прозолоченные с салатностью от Moissonier, спелые, бодроблистающие от Massant, осенние, винтажно-благородные от Strand. Какие стили! Режанс, Луи каторз, директуар, ампир, ар-деко — ну все-все-все! И подушечки — квадратные, круглые, ромбовидные, валиком, сердечком, губками, в атласе, в гобелене, в бархате, в розах, в хризантемах, в анютиных глазках! Слов не хватает, чтобы выразить все это колышущееся великолепие!
Иностранные послы при Петре Первом даже поражались, до чего же быстро наше общество научилось делать плезир, и вот эти навыки, как выясняется, у нас отнюдь не потеряны. В то время как с ВВП мы мечтаем об удвоении, здесь у нас даже не удесятерение, а осотонение плезира. Как-то так получилось, что вот стоял в пустынной сельской местности одинокий изящный дворец, а потом рядом вдруг возникло сразу несколько сотен, и уж нет ни парков, ни садов, ни полей, ни лесов, а все дворцы, дворцы и дворцы, и куда ни кинешь взгляд — опять же одни дворцы. И даже думаешь, что когда все это богатство в самом скором времени перевезут на Рублевку, то и Рублевки не хватит, а придется еще захватить часть Новой Риги.
Я даже, грешным делом, подумал, что скромное ядро выставки, подготовленное журналом "Мезонин", где таки выставилось 15 русских декораторов, совершенно теряется в бурном море бытовых сокровищ. Потому что сама профессия декоратора во многом тут потерялась. Если раньше это был все же художник, который создавал некий образ помещения, то теперь это в первую очередь специалист по этикету. Потому что при этом изобилии недолго и обмишуриться, повесить, скажем, истекающую влагою томную декадентскую наяду над ложноклассическим камином в гостиной, не понимая, что ее место — где влажно, где-нибудь поближе к будуару, к санузлу, а над камином ей, в образном смысле, сухо, и там лучше смотрится портрет чьего-нибудь дедушки. Ну, в общем, декоратор — это теперь такой человек, который объясняет, что вы делаете, когда надеваете коричневые ботинки к синему костюму, но только не по гардеробу, а в общеквартирном масштабе. И как в такой ситуации выжить художнику, у которого вместо знаний, каких котят к какому креслицу,— порывы, позывы и образы?
Но он выжил. Благодаря ее высочеству принцессе Кентской. Ее высочество принцесса прошла по выставке, как маршал по параду. Она была, о, я не знаю, как сказать, какой она была! Она была в красном кардигане, и казалось, что это не только принцесса, но и сопровождающие ее шотландцы из Букингемского дворца в одном лице. На самом деле ее сопровождал принц Майкл Кентский, но он был тихий и какой-то частный, будто даже и не принц, а просто так зашел. А она! Выставка вытягивалась во фрунт, толпы любителей изящного как-то сами собой выстраивались в строй и тянулись к принцессе из-за спин фотокорреспондентов. И даже мебель, кажется, выстраивалась во фрунт. И даже корреспондент Ъ, нацепивший по такому случаю галстук, испытал желание при виде принцессы сделать книксен.
И вот она прошла мимо всего и пришла к стенду простой русской декораторши Вики Колос. Это был стенд не такой, как остальные, а из целлофана — целлофан свисал с потолка как роскошная ткань, он образовывал пологи над тумбочками, а на тумбочках (вовсе не Луи какой, а просто тумбочках) стояло много голов Аполлона Бельведерского и лежали большие тыквы. И вот этот стенд вдруг очаровал ее высочество. Она, конечно, не подала вида, нет, но что-то такое в повороте головы, плеч, еще чего-то неуловимого сказало: очаровал. И через двадцать минут на торжественном открытии, где глава "Экспо-Парка" Василий Бычков, волнуясь, как обратиться, предоставлял ей слово (то ли слово "уважаемой принцессе", то ли "их высочеству"), ее высочество наградила Викторию титулом "Дизайнер года".
Тут разные могут быть объяснения. Некоторые говорили, что дело в тыквах. Потому что это природа, а принцесса, кроме интерьеров, еще и по садам интересуется. А тыква — растение декоративное, потому что есть его все равно невозможно. Но, по-моему, дело в другом. Вика честно рассказала в записке к своему стенду, что когда она была маленькая и плохо училась в школе, то ее мама говорила ей: "Вырастешь — станешь овощной торговкой". И вот она решила показать, какой прекрасной может быть овощная лавка, если ее правильно оформить. Понимаете, это история пьесы "Пигмалион". Простая овощная торговка, и вот она учится, становится все талантливее, и вдруг сама принцесса, заметив, как прекрасна теперь ее наполненная Аполлонами овощная лавка, в изумлении останавливается и жалует ее титулом. Словом, это счастье. Я даже на следующий день не мог оправиться от впечатления и овсяную кашу за завтраком ел не просто так, а со значением. Как поридж.