Одной из главных достопримечательностей болонской Академии наук стал анатомический музей с восковыми муляжами человеческих тел и отдельных органов. К середине XVIII века болонская школа «восковой анатомии» и самый яркий ее представитель скульптор-анатом Анна Моранди Манцолини приобрели всеевропейскую известность. А к концу XVIII века подобными музеями обзавелись Париж, Вена, Лондон и многие университетские города Западной Европы.
Лицей анатомии в старом университете Болоньи. Репродукция гравюры 1888 года
Фото: Bildagentur-online / Universal Images Group / Getty Images
Лицей анатомии в старом университете Болоньи. Репродукция гравюры 1888 года
Фото: Bildagentur-online / Universal Images Group / Getty Images
Церопластика (от латинского cera — «воск») — искусство древнее, из воска несравненно проще сделать скульптурное изображение, нежели вырезать из дерева или высечь из камня, да и такую тонкую мимику лица, как у скульптуры из воска, у мраморной скульптуры создать проблематично. Кроме того, воск легко раскрасить и снабдить скульптуру настоящими волосами и зубами. Но скульптура из воска была недолговечна, не выдерживала жары, да и на полноразмерные скульптуры воска не напасешься, он обходился гораздо дороже дерева и камня. Из воска делали в основном мелкие фигурки и кукол, точнее их головки, остальное набивали шерстью.
В эпоху Возрождения возродилась и античная восковая скульптура, но в основном в малых формах. Полноразмерные скульптуры и бюсты были редким явление, вероятно, такой «неореализм» пугал и публику, и самих ваятелей. В результате восковая скульптура в XVIII веке нашла свои нишу в виде наглядных пособий для студентов-медиков, и не только для них. Неученая публика с удовольствием ходила в анатомические театры посмотреть, что там такое внутри человека, терпя ради этого невыносимую трупную вонь. А чистенькие, ярко раскрашенные восковые внутренности — точная копия настоящих в утробе точной копии распластанного и распоротого воскового трупа — были более приятными для созерцания объектами.
Расцвет восковой анатомии
Фото: University of Bologna
Фото: University of Bologna
Центром ее была Италия, а точнее Болонья. Именно здесь поначалу работали известные «восковые анатомы», как, наверное, проще всего назвать их необычную профессию. С одной стороны, они должны были разбираться в анатомии человека не хуже профессиональных хирургов, с другой — иметь талант художника-скульптора. В современных научных работах по истории этого раздела медицины часто упоминаются безымянные modelers, то есть лепщики, которые работали подмастерьями у знаменитых восковых анатомов. Похоже, мастер-анатом показывал своему «модельщику», что надо отлить в воске, и говорил: «Сделай точно так же и раскрась». Восковых анатомов, которые самостоятельно могли грамотно отпрепарировать орган трупа, отлить его в воске и раскрасить в натуральные цвета, можно было пересчитать по пальцам, они-то и были великими мастерами этой эпохи наглядной анатомии.
Среди них, пожалуй, самым известным мастером своего дела была Анна Моранди Манцолини. С ее произведениями анатомического искусства были знакомы римский папа Бенедикт XIV, император священной Римской империи Иосиф II и российская императрица Екатерина Великая (они приглашали Анну переехать из Болоньи к ним в Вену и Санкт-Петербург) и другие европейские монархи калибром поменьше. Просвещенный абсолютизм был тогда в моде.
Конечно же, популярности Анны Моранди Манцолини в значительной степени способствовало то, что она была женщиной, то есть сама была диковинкой в мужском мире научной медицины. Но едва ли ее слава была бы столь заметной, если бы ее муляжи были среднего качества. Судя по сохранившимся до наших дней, они действительно были скорее произведениями искусства, нежели наглядными пособиями. А кроме того, монархи этого не видели и не могли видеть, а профессиональные анатомы и хирурги порой замечали в ее муляжах органов то, чего, по их мнению, там не должно было быть, проверяли на пациентах или трупах и убеждались, что слона-то они, как говорится, не приметили. В первую очередь это касалось анатомии мышц глазного яблока и мужской половой системы.
Мало того, Анна Моранди Манцолини не просто точно копирует, что видит, она еще ведет «анатомический блокнот», в котором осмеливается рассуждать, что и как работает в теле человека, то есть фиксирует свои научные открытия в анатомии. Этот ее блокнот вызывал особую ярость у некоторых из ее коллег-мужчин. В нем было 250 страниц, и 40 из них посвящены мужской репродуктивной системе, тогда как подавляющее большинство анатомов, мужчин, разумеется, посвящали основное внимание в своих трудах женским половым органам, особенно матке — «котлу жизни», как ее называли. Анна фактически была первым анатомом, кто детально и подробно описал мужскую половую систему. За что она и получила сполна от коллег: мол, чего от женщины еще можно ожидать.
Особенно кипятился младший ее современник, который пешком под стол ходил, когда Анна уже была корифеем своего дела, профессор медицины из Феррары Петронио Дзеккини. Он целую брошюру написал «Il genialli della dialettica delle donne ridotto al suo vero principio» («О женской логике, сведенной к ее основному принципу»), в которой научно доказал, что женщины бессознательно подчиняются мужскому интеллекту, потому их поведением управляет не мозг, а матка. Тут даже такой авторитет по женской логике, как Джакомо Казанова, не выдержал и опубликовал под дамским псевдонимом эссе «Lettres de Madame Cunegonda», в котором в куртуазном стиле вволю поиздевался на тем, чем думает сам профессор Дзеккини, а в конце обозвал его «ослом» (правда, перейдя на латынь — asinus). Впрочем, любой может самостоятельно проследить за этой любопытной научной дискуссией, ее первоисточники свободно доступны в интернете.
Женское счастье
Фото: University of Bologna
Фото: University of Bologna
Выбор профессии Анной все-таки был крайне необычным для болонской женщины того времени, которая в лучшем случае могла анатомировать свинью при приготовлении знаменитой болонской колбасы мортаделлы. Восковая анатомия была профессией ее мужа Джованни Манцолини, которую выбрала себе и «его мудрая и благочестивая жена», как писали современники.
Как известно, Болонский университет был одним из старейших университетов Европы. Поначалу он специализировался на юриспруденции, и болонская школа права оказала влияние на всю Западную Европу как средоточие научного толкования римского права. Потом в университете появились и другие науки, в том числе медицина. В XVII веке здесь преподавало целое созвездие тогдашних светил медицинской науки, имена которых сегодня забыты. Но к началу следующего XVIII века все это было в прошлом.
Возродить былую славу болонской медицинской школы вознамерился болонский уроженец граф Луиджи Фердинандо де Марсильи. Он был военачальником, но крайне неудачливым, после очередного поражения попал под суд военного трибунала и его выгнали из армии. Тогда граф посвятил себя естественным наукам и в них преуспел гораздо больше, чем на полях сражений, собрал замечательную коллекцию средиземноморских гидробионтов, за что был избран членом Лондонского Королевского общества и Парижской академии наук.
В 1730 году он умер, Анне Моранди тогда было 16 лет. Но его дело не умерло. В 1728 году другой болонец Просперо Лоренцо Ламбертини стал кардиналом, и папа римский Климент XII назначил его архиепископом Болоньи. Кардинал Ламбертини пообещал гражданам родного города: «Если Господь поможет, мы сделаем нашу родину знаменитой и наш университет таким же известным, как в прошлые времена».
В 1740 году он стал папой Бенедиктом XIV. К тому времени Анна Моранди уже была женой Джованни Манцолини и родила ему двоих детей (всего детей у них было восемь, из которых шестеро умерли в детстве). В том же 1740 году ее муж уже в зрелом 40-летнем возрасте поступил в школу «восковой анатомии» скульптора Эрколе Лелли. Который, в свою очередь, открыл эту школу с благословления папы Бенедикта XIV.
Джованни Манцолини продемонстрировал талант к новому для себя делу, в 1743 году он стал заместителем Лелли в папской комиссии по изготовлению восковых моделей для анатомического музея Академии наук Болонского университета. Он проработал у Лелли еще три года и был уволен со скандалом. В 1746 году его шеф Лелли стал членом Академии «Климентина» (Академия изящных искусств Болоньи) и Академии наук Болонского университета, а он как был вторым лицом в папской комиссии, так им и остался, без чинов и титулов, что счел личным оскорблением. В том же 1746 году Манцолини открыл собственную мастерскую анатомической скульптуры.
Бизнес пошел удачно. Папа Бенедикт XIV стал покупать у него восковые модели для Болонского университета, поступали заказы и из-за границы. Манцолини был назначен профессором анатомии в Болонском университете. До сих пор итальянские историки науки и культурологии продолжают спорить, кто был главным в супружеском дуэте восковых анатомов. Спор бесполезный, так как на этот вопрос ответила сама Анна, пережившая мужа на 20 лет. В Музее науки и искусства в болонском Палаццо Поджи на виа Замбони, 33 любой может полюбоваться знаменитым автопортретом Анны Моранди Манцолини из воска и сделанным ею таким же портретом мужа. На автопортрете Анна препарирует мозг человека, а на ее портрете мужа тот положил руку на отпрепарированное человеческое сердце. Аллегория более чем прозрачная.
Тем не менее в энциклопедиях, справочниках и научных работах царит разнобой: одни пишут про Анну Манцолини, другие про Анну Моранди Манцолини, третьи про Анну Моранди, словно та после смерти мужа вернула себе девичью фамилию, что в итальянской католической семье того времени было просто невероятно.
Даже после того, как муж стал профессором в Болонском университете, доход их семьи был скромным. А после его смерти в 1755 году вдова была вынуждена отдать старшего сына Джузеппе в приют при церкви св. Варфоломея, откуда его потом забрали в семью болонского графа Фломино Солимея при условии, что мальчик сменит фамилию на графскую и забудет про своих родителей. Так Анна лишилась старшего сына. Младший сын Карло остался с матерью, став после ее смерти монахом, а потом каноником и преподавателем богословия в Болонском университете.
В 1756 году Сенат Болоньи назначил Анну на должность воскового лепщика на кафедре анатомии университета с ежегодной зарплатой 300 болонских лир и без обязательства читать лекции студентам. Это к вопросу об университетском профессорстве Анны, про которое пишут все кому не лень, когда надо написать что-то жизнеутверждающее про роль женщин в науке. На 300 лир можно было прожить. Но эти деньги явно не соответствовали рыночной стоимости анатомических препаратов, которые делала Анна.
Повысить ей зарплату городской Сенат отказался, и она приняла предложение одного отдельно взятого сенатора Джироламо Рануцци, который купил у вдовы на корню всю ее мастерскую и предложил ей квартиру в своем доме. Сейчас сенатора назвали бы инвестором и даже стартапером. Но как бы ни выглядело со стороны его благодеяние, стартап сенатора Рануцци оказался успешным. В теперь его мастерскую лично наведался даже император Иосиф II. Также было понятно, почему Анна, на которую посыпались почетные звания члена всевозможных академий наук и художеств, всегда отвечала отказом на очень выгодные приглашения из-за границы.
Анна умерла в 1774 году в возрасте 60 лет в расцвете своей всеевропейской славы воскового анатома. А центр восковой анатомии как раз в это время переместился из Болоньи во Флоренцию, в La Specola, флорентийский музей естественной истории, где она приобрела новую жизнь благодаря уже следующему поколению восковых анатомов и в первую очередь выпускнику флорентийской Академии изящных искусств скульптору Клементе Сусини и хирургу Джузеппе Галлетти. Флорентийская техника моделирования анатомическими восками была долгой и сложной, в частности если в Болонье для полноразмерных восковых копий человеческого тела и его частей в них оставляли «родной» скелет, то во Флоренции вся копия была восковая.
Восковые Венеры
Фото: University of Bologna
Фото: University of Bologna
Флорентийский музей был открыт в 1775 году. В 137 стеклянных витринах, размещенных в шести больших залах, было выставлено 486 моделей вместе с рисунками и подписями, и в их числе было несколько полноразмерных женских восковых тел с внешностью Венер и Афродит, на худой конец Данаи. И все они были вспороты от подбородка до паха, демонстрируя студентам и посетителям музея свои довольно реалистично выглядевшие внутренности. Одна из красавиц была на поздней стадии беременности, она даже имя имела, ее назвали «Венерой Медичи».
Австрийский император Иосиф II наведался и сюда в 1780 году и заказал себе такую же, точнее несколько штук такой же, а также других, небеременных. Екатерина Великая на этот раз промолчала, вероятно, здраво решив, что ее подданным вредно смотреть на такую красоту. В Вену же Клементе Сусини в течение восьми лет отгрузил 867 анатомических восковых препаратов, в том числе 16 полноразмерных красавиц. Подобные выставки воскового анатомического искусства появились в других европейских столицах. С наступлением викторианской эпохи пара, электричества и прогресса популярность подобных музеев стала падать, а к концу XIX века и вовсе сошла на нет, и все закончилось музеями восковых фигур и посмертными масками.