премьера балет
В Кремлевском дворце при катастрофическом стечении публики, отодвинувшем начало представления почти на час, прошла премьера "Спящей красавицы", которой "Кремлевский балет" отметил свое 15-летие. Заснуть вместе с героиней балета ТАТЬЯНЕ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ не позволил дебют новой балерины.
По правде говоря, "Спящая красавица" совсем не по ногам "Кремлевскому балету": даже если оставить в стороне профессиональный уровень труппы, в ней просто-напросто не хватает народу для постановки этого помпезного спектакля. Сто с лишним лет назад старик Петипа в Мариинском театре таких проблем не ведал: в одном "Вальсе цветов" он занял 48 человек. Плюс 24 ребенка, плюс король-королева, плюс сама принцесса со своими женихами, плюс придворные, да еще целый букет фей — каждая со своей вариацией и свитой. В общем, руководителю "Кремлевского балета" Андрею Петрову, попытавшемуся соблюсти имперские приличия в рамках кремлевского бюджета, пришлось несладко.
Сценограф Станислав Бенедиктов на все акты сотворил лиловое марево из легких тюлей, наметив золотом контуры окон и дверей в "дворцовых" сценах. Оптимисты могли разглядеть на сцене сумерки садов Борисова-Мусатова, пессимисты — бензиновые разводы в луже, но одно достоинство несомненно: эти декорации легко вывозить на гастроли. Постоянный художник и супруга хореографа Ольга Полянская придумала платьица и пачки, явно навеянные бисквитными тортами ее советского детства: доминировало сочетание салатового с розовым и оранжевого с бордо, украшенное "сливками" белых париков.
Сам господин Петров вмешивался в давно знакомую хореографию лишь по необходимости: надо же как-то выкручиваться с тем же "Вальсом цветов", имея двенадцать пар пейзан вместо двадцати четырех и восемь артисток кордебалета вместо двух дюжин обоеполых детей, а также заполнить музыку, щедро выделенную композитором Чайковским на многолюдные шествия. Манипулируя "массовкой" из четырех некондиционных пар, господин Петров не придумал ничего сколь-нибудь занимательного: долгие и бессмысленные блуждания по кругу простецких дам и кавалеров, слегка задиравших ножки на манер прогуливающихся собачек, вгоняли в сон похлеще феи Карабос.
Кстати, именно ее появление впервые разбудило публику. Хореограф сделал престарелую фею энергичной, но хромой, обув одну ногу артиста Тимура Шафигулина в пуант, а другую — в туфель на каблуке. Следует отдать должное темпераментному и пластичному юноше — из этого неловкого положения он вышел с честью, создав остроумную пародию на графиню Илзе Лиепы из "Пиковой дамы". Второй оригинальной находкой стал "сон" принцессы Авроры, поставленный, вероятно, для того, чтобы зрители не заскучали во время знаменитого скрипичного антракта, а занялись разгадыванием сценического ребуса. Но только самые проницательные могли догадаться, что балерина, вылезающая из-за кровати лежащей красавицы, на самом деле ее астральное тело, а принц и его сражение с феей Карабос не что иное, как сон в руку.
Принц Сергея Смирнова никак не мог посодействовать разгадке — он сам весь спектакль пребывал как во сне. Ничто не могло вывести этого благообразного юношу с природными данными, не соответствующими премьерскому статусу, из состояния самодовольного оцепенения — ни любовь прекрасной принцессы, ни заторможенные пируэты, ни нечистые туры в воздухе. Несколько оживлялся он (причем без всяких на то оснований) лишь на jete en tournant: хореограф, по-видимому желая взбодрить артиста, употребил его любимое движение аж два раза — в сцене охоты и в па-де-де.
Премьеру этой заунывной "Спящей" вытащила дебютантка — 21-летняя Кристина Кретова. Нельзя сказать, чтобы эта стройненькая невысокая девушка захватила зал с первым своим появлением: в антре она выпорхнула взволнованно и скромно — скорее Золушка на чужом балу, чем принцесса у себя дома. Однако уже в первом, знаменитом своей красотой и изнурительностью адажио с четырьмя кавалерами юная балерина продемонстрировала такую выдержку и апломб, какими не могут похвастаться ее звездные коллеги из Большого и Мариинки. Есть в этом адажио два коварных эпизода, на которых обламывались самые именитые балерины: в начале и финале принцесса Аврора, стоя на одной ноге и подняв другую в attitude, поочередно подает руку каждому партнеру, грациозно приподнимая ее над головой. Оторваться от спасительной опоры партнерской руки чрезвычайно трудно — почти никому не удается избежать лихорадочных рукопожатий, шатаний, панических всплесков. А уже если балерине повезло удержаться на одной ноге, то обычно она так и стоит победительно с поднятой рукой, пока не выжмет из публики восхищенных аплодисментов. Так вот, Кристина Кретова прошла через эту пытку с поразительным самообладанием — все положенные восемь раз ее рука невозмутимо поднималась в третью позицию и в музыку (что тоже чрезвычайная редкость) опускалась на кисть очередного кавалера.
Деликатность, достоинство и чувство меры определили все выступление дебютантки: начинающая балерина не задирала ног выше ушей, не кокетничала, изображая невинность, не "рвала" пируэты, не форсировала свои бесшумные мимолетные прыжки. Изящно и как бы между прочим она справилась и с турами в больших позах в чудесной вариации второго акта, исключенной из редакции Большого театра, и с равнодушием своего партнера, и с фальшивой сценой собственного "сна", и с кружевным плетением рук в финальной вариации, и с непривычно замедленными темпами в коде. Тут следует отметить еще одну приятную неожиданность премьеры — "Кремлевскому балету" аккомпанировал Российский национальный оркестр, ведомый Александром Сладковским. Чайковскому, как и публике, повезло: "Спящая красавица" прозвучала не по-балетному интеллигентно.