В компании самоубийц

Премьерой «Эрнани» Верди в австрийском Брегенце открылся очередной летний фестиваль. Постановка режиссера Лотты де Бер и дирижера Энрико Маццолы оказалась спектаклем не столько о любви, сколько о насилии, чему по нынешним временам не удивился Алексей Мокроусов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Говорят, Гюго не очень хотел, чтобы его трагедию «Эрнани» превращали в оперу, и как в воду глядел. Если вынести за скобки политико-литературный контекст и парижские склоки вокруг премьеры пьесы Гюго, то не сразу представишь себе на оперной сцене нечто более несусветное. Трое мужчин с разной в силу возраста скоростью бегают за девушкой, она же любит не короля Кастилии (и будущего императора Священной Римской империи), не пожилого богача—испанского гранда, но разбойника, пусть и сына убитого когда-то герцога Арагонского.

Что делать с таким набором штампов, знает каждый: их можно высмеять. «Эрнани» в постановке Лотты де Бер местами выглядит откровенной пародией — много деревянных мечей и кинжалов, ими машут по поводу и без; непрочные короны сделаны из фольги, их меняют с частотой одноразового платка, а драки и вовсе напоминают рестлинг: среди авторов спектакля числится даже хореограф по борьбе, а мастеров боя на сцене порой не меньше чем хористов Пражского филармонического хора. Разбойников при этом не отличить от королевской армии ни по форме одежды, ни по манере поведения — по сути, бандиты и одни и другие. В бесконечных сценах насилия заняты актеры труппы Stunt Factory, обслуживающей обычно шоу и киносъемки, а в последнее время и оперные постановки в разных странах. В итоге варварская маскулинность в массовых сценах зашкаливает — драки, расправы, акробатические трюки, алогичность поступков и неуважение к любимой, проявляемое самоубийством в ее присутствии. Кровь так и брызжет по стенам, словно перед нами комикс эпохи «Тик-Тока», а не чувствительное зрелище для сердобольной публики.

В прошлом году голландка Лотта де Бер возглавила венскую Фольксопер — один из важнейших некогда оперных театров Вены, последние годы пребывавший в очевидном упадке. Де Бер предстоит нелегкая задача сохранить прежнюю публику, многочисленную и верную, и при этом обновить в целом консервативную эстетическую политику, связанную прежде всего с опереттами. Когда-то она пыталась пробудить публику в Лейпциге, куда ее регулярно звал на постановки Петер Конвичный, руководивший тамошним театром. В этих обстоятельствах постановка «Эрнани» в Брегенце выглядит так, словно однажды ее могут показать и в Вене, хотя компромиссной ее не назвать. Взять хотя бы декорации: смена места действия, от Арагона до собора в Ахене, казалось, позволяет художнику не ограничивать фантазию даже в суровые для мира театра постковидные времена. Но Кристоф Хетцер, известный работами от берлинского «Шаубюне» до «Руртриеннале», сделал выбор в пользу геометрических построений и абстрактных пейзажей — «Эрнани» открывается сценой на закругленной вершине холма. Последняя сцена и вовсе происходит на полуразрушенном кладбище среди наклонившихся от усталости надгробий; здесь, по месту предстоящей вечной прописки, заколовший себя было герой ненадолго оживает, чтобы исполнить последнюю арию.

В органичности албано-итальянскому тенору Саймиру Пиргу не откажешь, как и в мастерстве. Он успел поработать с дирижерами Клаудио Аббадо и Николаусом Арнонкуром и даже выступить на сцене Большого, где пел заглавную партию в «Осуждении Фауста» Берлиоза. Отчасти и его впечатляющему голосу нынешний спектакль обязан налетом мачизма.

Вечно полуобнаженный, но не теряющий заправского артистизма баритон Франко Вассалло в партии кровавого Карла V заставляет на какое-то время забыть совершенную нелогичность своего персонажа — то он зверь зверем, с удовольствием наблюдающий за пытками, то гуманист, каких свет не видывал, то запросто лезет по лестнице в окно к Эльвире, то готов зарезать кого-нибудь лично, а то и простить вдруг соперника. А вот исполнительнице партии Эльвиры китайской сопрано Гуанчунь Ю артистизма не особенно хватает, хотя она специализируется на партиях в операх Моцарта, Пуччини и Верди, требующих как раз драматических навыков. Поначалу она вообще какая-то деревянная, из-за этого вся драматургия едва не рушится, страсть, которую к ней испытывают, кажется ходульной и искусственной. В свое время Верди поскупился на яркий финальный номер для Эльвиры, о котором его истово просила перед премьерой примадонна. Сейчас в Брегенце режиссеру пришлось ради пущей яркости пойти в финале на умерщвление всех — пока Эрнани поет, лежа на земле, на заднем фоне Дон Руй Гомес де Сильва (хорватский бас Горан Юрич) выпивает что-то из склянки и падает замертво, Эльвира тоже пытается свести счеты с жизнью — и, очевидно, преуспевает. Эмоций добавляет Венский симфонический оркестр под управлением Энрике Маццолы: дирижер на протяжении всего спектакля точен, звук венцев тоже, хотя порой и суховат, слаженность с хором идеальная — тому удаются мельчайшие оттенки, несмотря на общую вандальную атмосферу происходящего. Впрочем, именно она оказывается порой лучшим обрамлением для иных отношений.

Романтические настроения и тема верности составят основу и программы следующего года. «Оперой на озере» впервые в истории Брегенца станет «Волшебный стрелок» Вебера, которого поставит режиссер и художник Филипп Штёльцль, а оперой для Фестивального дворца выбран «Танкред» Россини — первой версией 1813 года займется худрук театра в Нюрнберге Ян Филипп Глогер.