После московского концерта на Васильевском спуске Джо Кокер спел в Санкт-Петербурге. Послушать и посмотреть на человека, которого когда-то называли лучшим блюзовым певцом с белым цветом кожи, отправился ЮРИЙ СТРЕКАЛОВСКИЙ.
В день концерта была непогода, хоть Джо Кокер и спел 30 лет назад "I Can Stand A Little Rain", на Дворцовой-то площади дождичек-то шел нешуточный, ливень. Впрочем, ту песню вряд ли помнит большинство нынешних русских поклонников Кокера, все же самоотверженно собравшихся под открытым осенним, хоть и прояснившимся к вечеру, небом. В России "белый Рэй Чарльз" приобрел популярность уже после своего "второго рождения" на Западе, в конце 1980-х, когда он, пройдя серьезный курс лечения от алкоголизма и депрессии, вновь принялся бомбить публику ладно скроенными и крепко сшитыми блюз-рок-хитами, вроде знаменитого по фильму "Девять с половиной недель" "You Can Leave Your Hat On". В то время нашей публике, разглядывавшей по комсомольским видеосалонам стриптиз в исполнении Ким Бессингер, пожалуй, и невдомек было, что песня, под которую все это дело осуществляется, исполнена человеком, которого когда-то называли лучшим исполнителем блюза из рожденных с белым цветом кожи, бунтарем и пьяницей, бывшим слесарюгой, выбившимся в рок-звезды благодаря врожденному таланту идеально прореветь, проскулить, и прорыдать, и прохрипеть в микрофон про свое и чужое горе. Это было, когда голова стройного Джо еще была увенчана роскошной вьющейся шевелюрой и он, наряду с Джимми Хендриксом, стал главным персонажем знаменитого вудстокского рок-фестиваля — символа, кульминации и последнего акта молодежного бунта шестидесятых.
После этого были нервные срывы, наркотики, угрозы американского Госдепа включить певца в "черный список" к Фиделю и Каддафи, почти полное забвение к восьмидесятым и новый виток популярности, уже в новом качестве: рычащего хиты пожилого толстого дядьки с фирменным хохолком посреди обширной лысины. Таким его и увидели на Дворцовой. От прошлого остался профессионализм, который, как известно, не пропьешь, часть репертуара, хриплый голос и неповторимые конвульсивные движения пальцев во время пения.
Несмотря на прохладный вечер, никакого разогревающего состава предусмотрено не было: вероятно, предполагалось, что человек, певший на инаугурационном концерте Буша-младшего, с пол-оборота заведет самую замороженную публику. К восьми вечера — официальному времени начала концерта — на сцене только-только появились техники, да и те — только для того, чтоб прикрыть целлофаном два монитора, окружавшие торжественно и многообещающе вынесенный на авансцену одинокий микрофон на стойке.
Публика смирно ждала на своих местах — главным образом где-то позади, где "стоячая" зона, — и в записи слушала полное собрание хитов и баллад Джо Кокера. Спустя полчаса на сцене возникли музыканты, по рядам пронеслось: "Вот он, вот он", телевизионщики впились в объективы, вспыхнули прожектора, и к микрофону вышел пожилой человек в черной рубахе: "Hallo, St. Petersburg"...
Ну и понеслось: "Feeling Alright", "Crazy In Love" и все такое, — как и следовало ожидать, мощно, технично, с девицами на бэк-вокале, саксом, двумя клавишниками (один из которых показал, что может и на баяне) и чрезвычайно эффектной черной басисткой с пятиструнным инструментом. Звук, свет, трансляция на боковые экраны и все прочие элементы шоу с самой первой ноты и минуты были идеальными, да кто бы сомневался. Публика благодарно внимала, притопывая и прихлопывая во время исполнения и аплодируя в паузах, охрана бдительно следила, чтобы никто не выпивал за пределами VIP-зоны, не выбегал к сцене и не фотографировал. Сам старик Джо выдавал по полной, просто как по-записанному, и, хоть верха у него уже не те, что раньше, фирменного рыка было много, а несколько раз ветеран даже аккуратно подпрыгнул: есть, дескать, еще порох и все такое.
В общем, отличный среднестатистический рок-концерт самого высокого пошиба, отличающийся от сотни других таких же, проходивших в этот самый день по всему миру только российским триколором, пришпиленным к клавишам, и флотской шапкой-ушанкой с "крабом", нахлобученной на голову саксофониста. Перед клэптоновской "My Father's Eyes" Джо Кокер почему-то сказал, что "Это прямо для вас, русских".