Безыскусность без интеллекта

В прокате — приключенческая комедия Малика Бентали и Людовика Кольбо-Жюстена «Круиз по джунглям: Тайна Вальверде». Михаилу Трофименкову показалось, что французский пастиш фильмов в жанре «Индиана Джонс» сняли не совсем люди.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

О наступлении эпохи нейросетей, способных генерировать вполне членораздельные тексты, идет столько разговоров, что читателям-зрителям впору впасть в паранойю и освоить навыки футуристического детектива из «Бегущего по лезвию», разоблачающего андроидов, которые совсем как люди, вот только электрические овцы им не снятся и любить у них как-то не получается.

У «андроидов» же из нейросетей как-то не ладится с воображением, так что с главной бедой современного кино — кризисом воображения — им не совладать. Колоссальная оперативная память, откуда можно черпать сюжеты, образы, стилистические обороты,— это да. Но вот оживить, очеловечить этот мертвый груз — это нет.

Предположим, что некоей нейросети поручат сочинить историю о приключениях горстки героев поневоле на тропическом острове. Что у нее получится? Ровно то, что получилось у Бентали и Кольбо-Жюстена. Беда ведь не в том, что нейросеть синтезирует жанровые стереотипы, а в том, что добросовестно синтезирует все стереотипы зараз.

Мифология островов ассоциируется с пиратскими сокровищами. Вот и на острове Вальверде спрятал бесценный меч индийского махараджи пират Лабюз, успевший с петлей на шее прокричать шифр, указывающий на местоположение тайника. Четверку героев, вовлеченных в поиски меча, не минует ни одна предсказуемая напасть. Крушение самолета. Нападения тигров, тарантулов и змей. Прыжок в водопад как единственный шанс на спасение. Зыбучие пески. Обрушение эфемерного мостика над бурной рекой. Дуэль с главным злодеем на мечах. Тайник с секретным входом.

Всего этого слишком много, все это слишком торопливо утрамбовано в сценарий, все это мы уже где-то видели, и не раз. Логически связать все это в связную историю нейросеть не умеет. А бюджет не резиновый: все тропическое великолепие кажется снятым в ближайшем ботаническом саду.

Нелегко машине генерировать и характеры, не более чем обозначенные в фильме. За трогательный комизм отдувается Джек Мумун (Бентали), ведущий экстремального телешоу, бонвиван, вынужденный помимо своей воли выживать и геройствовать всерьез. Орели (Жозефина Жали) — девушка, заманившая Джека на остров: больше о ней нечего сказать. Она как бы отвечает в фильме за романтику, но любая секвойя с Вальверде в тысячу раз сексуальнее, чем она. Зачем нужен Бруно (Жером Коммандер), менеджер Джека, объяснить невозможно. Только ради того, чтобы путаться под ногами спутников и вопрошать небеса, за что ему такое наказание? Ну, так и без него трое героев столь оглушительно орут, столь суетливо мечутся по лесу и столь старательно попадают во все ловушки, что одним из них больше, одним меньше — разницы никакой.

Единственный, кто наделен индивидуальностью,— Жан-Марк (Франсуа Дамьен), телохранитель Орели. Притом что он — самый функциональный из экранных чудаков. Мускулистая, болтливая скотина из тех, кто сначала стреляет, а потом проверяет документы. Но именно он не просто забавен, но и вносит дыхание совсем не комической реальности. Жан-Марк воплощает все «традиционные ценности», которым нет места в прекрасном, новом, корректном мире.

Ни к селу ни к городу он мечтательно выдает в ответ на конкретный и неотложный вопрос, как выбираться из очередной передряги, что «семья — это папа и мама»: задумался о сокровенном, вот с языка и сорвалось. Столь же неожиданно вдруг обличает мировую закулису, вооруженную «Пфайзером» и электронными чипами. Подавая пример возвращения к истокам, тянет в рот грибы, один вид которых способен вогнать в гроб. Грибы, естественно, окажутся своего рода бактериологическим оружием массового поражения. Вообще, этот мачо наступает на все возможные в джунглях «грабли».

А еще он ветеран всех грязных войн, которые мир лицемерно не замечает,— или (что ничего не меняет) записной врун, уверовавший в свое боевое прошлое: «Помнится, в Либерии бежит на меня один перец…»; «Не грабить тайник, говорите? ага, щас: из дворца Каддафи мы не с пустыми руками уходили…». Он столь неуместно полнокровен, что чудится: авторы с ним солидарны. Но, не смея в этом признаться, притворяются «андроидами» и вкладывают заветное в уста безответственного клоуна.