Сегодня в ГУМе открывается экспозиция "Торговля и дизайн: из прошлого в будущее", организованная на средства компании ART TRADING Co. при участии Государственного исторического музея, предоставившего экспонаты. Выставка продолжает политику фирмы, практикующей нетрадиционный подход к рекламной деятельности — первой акцией подобного рода стала прошедшая минувшей весной экспозиция старинных часов. В ГУМе будет показано свыше сотни различных предметов русского быта, изготовленных в конце XIX — начале XX вв. Выставка продлится до 25 декабря. Вход свободный.
"Окружающие человека вещи под влиянием времени сначала надоедают и устаревают, исчезая в куче ненужного хлама, а уже затем становятся старинными, приобретая значимость в глазах антикваров", считают организаторы выставки. В фондах Исторического музея хранятся вещи, великолепно характеризующие свою эпоху: письменные приборы и музыкальные шкатулки, самовары и утюги. Именно эти бытовые мелочи и нашли свое место в открывающейся сегодня экспозиции. При этом все они находятся в полной готовности к эксплуатации. Например, телефонный аппарат фирмы "Эриксон" конца прошлого века и сегодня можно смело подключить к розетке Московской городской телефонной сети.
Многие экспонаты поражают своей функциональностью — если вглядеться в старинный письменный прибор, то можно убедиться не только в причудливости орнамента тонкого литья, но и в выверенности конструкции, разумности подбора его компонентов, соразмерности прибора человеку. Весьма изящна яйцеварка — блестящий овоид, укрепленный над спиртовкой. А прообраз кухонного комбайна — медный гигант, очень напоминающий внешне самовар (XIX в.) — в состоянии одновременно приготовить первое и второе блюда, а также вскипятить чай.
АЛЕКСАНДР ВОРОБЬЕВ
Комментарий отдела культуры
Энтузиазм перед всем новым родился в ХIХ веке. Век пара возлагал все свои надежды на электрическую лампочку. Позднее Илья Ильф записал: "Все говорили — радио, радио... Теперь радио есть, а счастья все равно нет". В сентябре 1993 года идея линейного прогресса (не 3 программы, а 30; не 120 километров в час, а 300) оставляет потребителя равнодушным.
Тем не менее техника становится сейчас социальным знаком. Если раньше престижно было обладать вещью уникальной, то теперь набор "значимых вещей" в известном смысле стандартен. Современный ГУМ является выставкой стандартных вещей, но совершенно непонятно, заинтересуют ли они кого-нибудь в будущем. Далеко не всегда удается предугадать судьбу того или иного механизма. Знали ли авторы "электрического прибора для удаления пыли струей воздуха, засасываемой в резервуар" (реклама 1904 года), что дают дизайнерам тему, не исчерпанную до сих пор?
Выставка в ГУМе как раз и позволяет сравнить вещи старые и новые. При сопоставлении видно, что вещи, приобретая некие технические качества, неизбежно теряют другие, не менее ценные. До тех пор, пока не появится видеомагнитофон с ручным приводом, ему не сравниться с шарманкой.
В старой технике нам чудится сейчас некоторая одушевленность. Бездоказательная дерзость конструктивистов "изображать машину — все равно что писать ню" применительно к музейным механизмам кажется почти аксиомой, настолько они живые. Внутренности пишущей машинки "Москва", часов "Ракета" и фотоаппарата "Зоркий" были доступны пониманию владельца. Чтобы воспользоваться вещью, ему всегда требовалось прилагать некоторые усилия. Крутить баранку, перебрасывать рубильник, висеть на тормозе, открывать кран.
Современные вещи этого не требуют, но и не дают взамен большего, чем обещано в инструкции. Они услужливы и отчужденны. Преобладание японской техники сказалось и на психологии вещей.
Сегодня у машин нет имен, которые были так обыкновенны в XIX веке. Уличный каток Фоулера, вентилятор Блэкмана, горелка Симменса и многие другие вещи с гордостью носили фамилии изобретателей. Они не стеснялись того, что являются делом рук конкретного человека, а не произведением неведомых сил.
Машины нового поколения не помнят родства, всячески стараются избавиться от нашей бестолковой помощи и окончательно стать "черными ящиками", неведомо из чего сделанными и неведомо как действующими. Электронные часы меняют свои 13:18 на 13:19 с такой внешней невозмутимостью, как будто показывают время лишь походя, а предназначены, на самом деле, для Бог знает каких важных дел. Мы не удостоены объяснений. Машина нам не доверяет.
Тем понятнее идея выставки. Возврат в мир старых вещей — в надежде на то, что если радио не будет, наконец-то появится счастье.