Событие недели — "Забвение" (Limbo, 1999) Джона Сейлза, писателя, сценариста и режиссера, считающегося несгибаемым оплотом американского независимого кино (14 сентября, "Первый канал", 1.50 ****). Какую бы чушь о летающих пираньях ему ни приходилось сочинять ради пропитания, работая на короля фильмов категории "Б" Роджера Кормана, он за одним-единственным исключением за двадцать с лишним лет никогда в жизни не шел на поклон к магнатам киноиндустрии. Если отфильтровать его фильмы, в остатке окажутся складные истории, которые в аранжировке другого режиссера стали бы напряженными среднестатистическими триллерами. Но Сейлз растворяет интригу в тщательно и уважительно описанном быту, уходит от нее в сторону, чтобы прописать портреты героев, как правило "маленьких людей", оказавшихся в экстремальных обстоятельствах, но никоим образом не превратившихся в киношных суперменов. Получается нуар, но сугубо авторский, негромкий: то, как персонаж ходит, осушает стакан виски, для Сейлза гораздо важнее, чем ответ на скучный вопрос, кто кого убил или кто у кого увел чемодан с наркотиками. Действие "Забвения" происходит на Аляске: фильм получился серовато-зеленым, как лед, как морские волны. Непутевая певичка, занесенная на край света шальной судьбой, порвала с очередным бойфрендом. Ее дочь на грани срыва: она не в силах больше переносить метания матери с одного конца Америки на другой, от одного мужчины к другому. Казалось бы, нарисовался на горизонте идеальный мужчина, надежда и опора, молчун Джо, который случайно помог певичке съехать на новую квартиру. Но он сам в тупике: прирожденный рыбак наотрез отказывается выходить в море после того, как по его вине погибли двое моряков. Да даже если бы и вернулся к своей профессии, толку бы не было никакого: забытый богом и людьми городок умирает. Казалось бы, пределы "забвения" достигнуты, но у тихого ада Сейлза вырисовываются все новые и новые круги. Брат Джо впутал героев в дурную разборку между наркодилерами: судьба и море заносит их за грань жизни, на необитаемый берег, где девочка Нелли по вечерам будет зачитывать у костра несуществующий дневник, якобы найденный в заброшенном доме, а над головами кружить самолет, несущий то ли смерть, то ли спасение. Такой же необычный авторский триллер — "Джеки Браун" (Jackie Brown, 1997), самый недооцененный фильм Квентина Тарантино (15 сентября, "Первый канал", 0.00 ****). Народ ждал от фильма разухабистой кровавой вечеринки а-ля "Pulp Fiction", а Тарантино, словно издеваясь над этими ожиданиями, вынес колоритных, расписанных татуировками, укуренных, нелепых и чуть что хватающихся за револьвер гангстеров на поля фильма. А в центр фильма поместил прекрасное стареющее лицо Пэм Грир, полузабытой афроамериканской актрисы, блиставшей в начале 1970-х годов в жанровых опусах, предназначенных исключительно для обитателей чернокожих гетто. Получился фильм не о криминале, а о возрасте, о страхе, о тревоге, об отчаянных попытках преодолеть их. Джеки Браун — бортпроводница, работающая в захудалой авиакомпании, самолеты которой курсируют между Мексикой и Калифорнией. Чтобы свести концы с концами, она подрабатывает курьером мафии: перевозит черный нал, иногда получает в качестве бонуса пакетик с кокаином. Попав в руки полиции, вынуждена сотрудничать с ними, но одновременно, на энергии одного лишь отчаяния, выстраивает дьявольскую схему, чтобы стравить врагов друг с другом, избежать тюрьмы и нищеты, выйти сухой из воды. Тарантино благороден: у Джеки Браун все получится, как она задумала. "Дом летающих кинжалов" (Shi mian mai fu, 2004) — шедевр каллиграфии, поставленный Чжан Имоу, режиссером, который в конце 1980-х годов своими монументальными, соцреалистическими и эстетскими одновременно трагедиями открыл для всего мира китайское кино (10 сентября, "Первый канал", 23.10 ***). Об историко-революционном сюжете, охоте правительственных агентов за участниками тайного общества XI века "Летающие кинжалы", забываешь очень быстро. Настолько завораживает красота осенней природы, на фоне которой разворачиваются погони и поединки на мечах; снег, на котором кровь героев чертит причудливые иероглифы; пируэты актеров, которые словно бы и не рубятся насмерть, а выделывают хореографические, цирковые номера. Это красота несколько утомляет, когда поднимается до абстрактных высот: финальная дуэль, судя по смене природного антуража, длится не менее полугода. И совсем уходит в подтекст классическая китайская мораль: мужество мужеством, любовь любовью, а государство не трожь, оно превыше всего. Образец достойного и неторопливого классицизма — дилогия Ришара Берри "Жан де Флоретт" (Jean de Florette, 1986) (10 сентября, НТВ, 4.10 ***) и "Манон с источников" (Manon des sources, 1986) (11 сентября, НТВ, 4.10 ***), экранизация прозы почвенника Марселя Паньоля. Два зловещих куркуля, сыгранные Ивом Монтаном и Даниэлем Отоем, доводят до гибели честного труженика, героя Жерара Депардье. В своей извращенности они доходят до того, что засыпают принадлежащий ему источник, и он, вынужденный таскать воду за три версты, отдаст им свою собственность. Во второй части дилогии дочь жертвы расплачивается с душегубами их же монетой: фильм завершается на неожиданной, мелодраматической, но в своей нутряной простоте почти что шекспировской ноте.