|
Тень знаний |
 |
| Фото: ВЛАДИМИР ФОМИН |
Инвалютная составляющая
Что касается самого Макдауэлла, чей гонорар составил около $2 млн, то он тоже не упустил случая прочесть небольшую лекцию советскому народу в интервью еженедельнику "Коммерсантъ". "Вид того, в каком положении живут ваши люди и как выглядит страна, производящая впечатление паровоза, из которого таинственным образом куда-то вышел весь пар, не может не расстраивать любого нормального человека,— заявил актер.— Все невероятно запущено, ужасно, и, что особенно меня волнует, ничто не персонифицировано — индивидуальность засунута в трясину. И в киосках до сих пор продаются портреты Ленина! Почему? Я не могу этого понять... Просто страна у вас чересчур большая, и ею очень трудно управлять. Надо разделить ее на малые самостоятельные государства, как это сделано в Штатах, где Калифорния, скажем, и все остальные штаты являются, по сути, самостоятельными государствами. И то время, о котором снимается фильм,— 1917-1918 годы — очень напоминает мне то, что у вас происходит сейчас".
И действительно, как в воду глядел. Хотя до развала СССР на ряд более мелких государств оставалось еще больше года, некоторые элементы послереволюционной вакханалии явно наблюдались. Особенно в валютной (точнее, "инвалютной") сфере. Так, выяснилось, что бывшие предметом вожделения граждан СССР советские инвалютные рубли не нужны даже партнерам по социалистическому лагерю — частная польская фирма Rentex отказалась выполнять контракт на поставку товаров народного потребления (мужской, женской и молодежной верхней одежды) ряду предприятий Поволжья на общую сумму 400 тыс. переводных рублей. Владелец фирмы Богуслав Жучковский в телексе, направленном 4 сентября в Средневолжское региональное отделение Торгово-промышленной палаты СССР в Куйбышеве, мотивировал отказ падением курса рубля по отношению к злотому и трудностями с получением правительственных лицензий на поставку товаров. Таким образом, предприятия-заказчики лишились возможности истратить с пользой имеющиеся у них на счетах переводные рубли. Более того, получение компенсаций с польской стороны в связи с неисполнением контракта тоже оказалось нереальным делом из-за легкомыслия советских заказчиков: по их признанию, возможные причины расторжения договора не были специально оговорены в контракте и ситуация легко могла быть истолкована как форсмажорная. Некой компенсацией советским руководителям могли быть лишь полученные знания о том, что в выражении "инвалютный рубль" ключевым словом, определяющим суть понятия, является именно второе, а договоры надо не только подписывать, но и внимательно прочитывать.
Впрочем, историю с польскими товарищами едва ли можно было назвать форсмажорной. Напротив, девальвация инвалютных рублей была явлением вполне логичным: Советскому Союзу явно не хватало поступлений в твердой валюте, чтобы поддерживать курс этих суррогатов. И в этих условиях государство решило ослабить гайки, чтобы стимулировать сбор валюты с собственных граждан.
Прежде всего это коснулось изменения режима ведения валютных счетов во Внешэкономбанке СССР. Согласно введенным в сентябре 1990 года новым правилам, открыть валютный счет теперь мог любой гражданин СССР, при этом, что самое важное, не требовалось указывать источники получения валюты. С точки зрения сотрудников банка, такой режим ведения счетов не противоречил знаменитой "валютной" статье 88 УК РСФСР, поскольку статья запрещала только куплю-продажу валюты.
Эффективность этой меры сразу вызвала сомнения у экспертов. Нововведение стало скорее эффектной демонстрацией того, в каком состоянии находится система принятия решений в стране. Дело в том, что правила получения денег с валютных счетов остались прежними: советские граждане могли получить валюту, положенную на счет, только при поездках за рубеж (по предъявлении оформленных выездных документов) или для приобретения товаров в государственных магазинах "Березка" по безналичному расчету. Учитывая, что на черном рынке за валюту тогда можно было приобрести практически все, представлялось сомнительным, чтобы этот "грешок" отпугнул человека, уже решившегося получить сомнительным путем крупную валютную сумму, и заставил его переключиться на "Березки". Тем более что и сами "Березки" стали гораздо безопаснее: одновременно с изменением правил Внешэкономбанка из валютных магазинов были удалены представители ОБХСС и КГБ, которые ранее вели наблюдение за валютной торговлей.
Эксперты оказались правы, но истинная причина провала операции была еще прозаичней. Даже гражданам, пришедшим положить валюту на счет, сотрудники банка объясняли, что это невозможно, поскольку нет соответствующей инструкции, а когда она появится — неизвестно.
Фигуры высшего пилотажа
Финансовые условия сделки по нынешним временам выглядят просто грабительскими. Срок лизинга был определен в десять лет. Средняя цена одного аэробуса — $70 млн, однако "Аэрофлот" обязался заплатить по $100 млн за каждый, чтобы избавить себя от крупных разовых выплат. Кроме ежегодных выплат $10 млн в счет стоимости самолетов "Аэрофлот" платил еще и банковский процент за кредит в размере 12,5% годовых. Поскольку доля задолженности уменьшалась, уменьшались и процентные выплаты — средний процент по кредиту в результате составлял 7,5% годовых. Несложный подсчет показывает, что "Аэрофлот" в конечном счете занял $70 млн на десять лет под 11,5% годовых, а западные банки за тот же срок утроили свои вложения. Зато наши авиаторы научились работать по лизинговым схемам, о необходимости которых они не перестают твердить по сей день. Видимо, понравилось.
Но все эти частные уроки меркнут перед генеральным экономическим курсом, который предстояло пройти советским, а потом и российским властям. Они пришли на рынок, где товаром являются политические и экономические интересы целых стран и отраслей промышленности.
В середине сентября 1990 года в Москву прибыла первая в истории советско-американских отношений президентская торгово-экономическая миссия. Делегацией руководил госсекретарь США Джеймс Бейкер, в ее состав вошли главы 15 крупнейших корпораций Америки, в том числе президенты компаний Chevron, United Telecom, Dresser Industries. Наибольший интерес для американской стороны (это было заметно и по составу делегации — половину ее составляли нефтепроизводители) представляли вопросы совместного освоения нефтегазовых месторождений СССР, особенно тех, которые простаивали из-за нехватки капиталовложений и техники. Американские эксперты считали, что добыча нефти в СССР могла быть значительно увеличена, если Союз получит доступ к западной технологии бурения и переработки. К тому же, по их мнению, помощь Москве могла рассматриваться как один из путей достижения независимости от поставок нефти с Ближнего Востока. Вопрос упирался лишь в поправку Джексона--Вэника, не позволявшую до решения в СССР проблемы свободного въезда-выезда граждан из страны ратифицировать советско-американское торговое соглашение, которое санкционировало бы официальное кредитование Советского Союза. А кредиты в условиях повсеместной нехватки продуктов питания советской власти были крайне нужны. В итоге на пресс-конференции члены миссии заявили, что президент Горбачев уверил их в том, что в течение четырех-восьми недель миграционный вопрос будет окончательно решен.
Интересно отметить, что у американских нефтяников были причины торопиться с выходом на советский рынок. Как раз во время их визита в Москве открылось официальное постоянное представительство английской British Petroleum. Акулы капитализма стекались на запах нефти...
Разрядка в обмен на продовольствие
Так, 1 сентября премьер-министр Великобритании Джон Мейджор встретился в Москве с Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным, став первым государственным деятелем Запада, встретившимся с Горбачевым после провала путча. Поздравив Горбачева с вызволением из Фороса, английский премьер быстро перешел к вопросам, вызывавшим наибольшую обеспокоенность на Западе: кто и как контролирует ядерное оружие в распадающемся Союзе. Горбачев и Ельцин гарантировали Мейджору, что ядерная кнопка находится под контролем центральных властей. Наблюдатели отметили тогда, что такая двойная гарантия, от СССР и от Российской Федерации, по сути, была равнозначна вступлению России в клуб ядерных государств.
Обсуждая же вопросы сокращения военного бюджета СССР, Мейджор услышал такие цифры предполагаемых сокращений, которые, по словам одного английского дипломата, "сам Запад едва ли мог требовать, не испытывая при этом смущения". После чего Мейджор просто не мог не пообещать, что Европейское сообщество направит республикам (а не центральному правительству, как бы оно ни называлось) 85 тыс. тонн продовольствия в качестве срочной помощи. Таким образом, у граждан СССР появлялся шанс выжить зимой. "Оружие в обмен на продовольствие" — неплохой урок в День знаний.
А 2-4 сентября Москву посетил вице-премьер Польши Лешек Бальцерович и подписал соглашение о взаимном предоставлении режима наибольшего благоприятствования в торговле и переходе на гибкие формы расчетов. Характерно, что соглашение было подписано не с СССР, а с Россией. По мнению экспертов посольства Польши в СССР, подписывать торговое соглашение на будущий год с Советским Союзом было бы бессмысленно, поскольку к тому времени он перестал бы существовать как субъект внешней торговли. Но, возможно, дело было не только в этом. Все знают, каким было отношение стран бывшего соцлагеря к "старшему брату". И, освободившись от этой опеки, они, естественно, предпочитали налаживать отношения с товарищами по несчастью, обретшими свободу от гнета коммунистов. Хороший, но так и не усвоенный урок: руководители нашей страны до сих пор не понимают, почему не все республики бывшего СССР готовы встречать их с распростертыми объятиями и с умилением вспоминать славное советское прошлое.
Кстати, эта черта российских лидеров проявилась уже тогда. Не успел Бальцерович упаковать чемоданы, как российский премьер Иван Силаев на съезде народных депутатов уже пообещал, что Польша, Болгария и Чехословакия присоединятся к общему экономическому пространству, создаваемому бывшими советскими республиками. Бальцеровичу пришлось вновь встречаться с Силаевым и устраивать пресс-конференцию, на которой заявление российского премьера было опровергнуто.
А 17 сентября в СССР приехала делегация финансовых и банковских кругов США во главе с министром финансов США Николасом Брейди и председателем Федеральной резервной системы Аланом Гринспеном. В Москве американская делегация провела серию встреч и консультаций с представителями союзных и российских государственных структур, а также коммерческих банков и отечественного бизнеса. Ее руководители были приняты Михаилом Горбачевым и Иваном Силаевым (Борис Ельцин был болен). Горбачев и Силаев обратились к американским финансистам с настойчивыми просьбами о срочной продовольственной и медицинской помощи. В ответ на это им было твердо обещано экстренное гуманитарное содействие со стороны США, хотя конкретные цифры названы не были. Горбачев и Силаев также просили Брейди ускорить предоставление второй очереди американских правительственных гарантий экспортных кредитов общим объемом $1,5 млрд для закупок в США сельскохозяйственной продукции. Эта просьба советской стороны также была удовлетворена. Это тоже был хороший урок: если просить американцев о чем-либо, что выгодно их производителям, скорее всего, не откажут.
Битва за чужой урожай
Но только просьбами о помощи дело не ограничилось. 14 сентября Государственный таможенный комитет СССР издал приказ, который содержал перечень товаров, не подлежащих обложению налогами на импорт при ввозе их в страну. От обложения налогом на импорт освобождались 14 видов продовольственных товаров и 8 наименований ширпотреба. Импортеры обязаны были платить только таможенные пошлины, которые раньше взимались помимо налога (при этом таможенные пошлины не взимались при импорте товаров из бывших стран--членов СЭВ и из развивающихся стран). Приказ также предусматривал освобождение от взимания экспортных налогов при проведении бартерных операций. Госпредприятиям было разрешено использовать 25% экспортируемой продукции на закупки по бартеру медикаментов, продовольствия и ширпотреба (за исключением телевизоров, видеомагнитофонов и легковых автомобилей). С точки зрения советской крайне зарегулированной системы внешнеэкономической деятельности это были серьезные послабления. Но деваться чиновникам было некуда — народ хотел есть.
Финансовый ликбез
3 сентября 1991 года малое предприятие начало продажу эфирного времени в телепрограмме, предназначенной для трансляции заявок на покупку товаров. Распоряжаться эфирным временем в ней могли организации, приобретшие в программе место, покупка которого давала право на минуту эфира в неделю в течение полугода. Юридическое лицо могло купить не более двух мест по 250 тыс. руб. каждое, кроме того, за каждый выход в эфир клиенты должны были платить по 20 тыс. руб. Предполагалось, что "Телеброкер-СКИМ" будет выходить по первому (!) каналу Центрального телевидения каждый вторник и четверг в дневные часы. Как мы сейчас знаем, идея "биржи на диване" не удалась. Зато в дальнейшем, с появлением кабельных каналов, широкое распространение получили многочисленные "магазины на диване".
Перенимали западный опыт и банкиры. 5 сентября 1991 года на собрании совета Ассоциации российских банков было принято решение о создании информационной базы данных по сомнительной клиентуре коммерческих банков — некоего аналога западных кредитных бюро. Идея была, несомненно, здравая, но внедрить ее на российской почве быстро не удалось — лишь 14 лет спустя, с сентября этого года, должны приступить к работе первые отечественные бюро кредитных историй.
Зато другое западное изобретение — кредитные карты — получило у нас широкое распространение. Первым же из российских коммерческих банков, получившим официальное разрешение международной системы Visa International на выпуск валютных кредитных карточек, стал 17 сентября 1991 года Кредобанк. Правда, в то время в СССР карточки можно было использовать главным образом в валютных магазинах и ресторанах — в общей сложности примерно в 1000 пунктов обслуживания. Теперь число таких точек в России исчисляется миллионами, а кредитной карточкой никого не удивишь. Тогда же наличие кредитки свидетельствовало о высоком социальном статусе. Равно как и сотовые телефоны, которые также проникли в Россию в сентябре 1991 года. В совокупности с некоторыми другими аксессуарами эти два предмета обихода прочно вошли в народный фольклор при создании образа типичного нового русского.
Не обошли заграничные веяния и сферу защиты правопорядка силами частных предпринимателей. C 16 сентября 1992 года российские органы внутренних дел начали прием заявок от частных детективов на право ношения и использования в служебных целях боевого огнестрельного оружия. Правда, список разрешенного частным сыщикам арсенала оружия и защитных средств был ограничен: в него вошли пистолет Макарова, гладкоствольные охотничьи ружья, бронежилеты пяти классов (от легких до тяжелых), защитные шлемы трех классов, резиновые палки, наручники и спецсредство "Черемуха" в нескольких вариантах расфасовки.
Еще одну важную черту западной экономики Россия переняла в сентябре 1995 года. Именно тогда у отечественного рынка акций появился количественный индикатор — индекс РТС. Прямой практической ценности сам по себе индекс не имел — на него не заключались контракты. Однако наличие индикатора, характеризующего уровень капитализации российских компаний, сыграло большую роль. Западные инвесторы смогли наконец в привычном для себя формате оценивать, что творится на российском рынке в целом, и принимать инвестиционные решения, а отечественные чиновники — сначала пару лет рапортовать о неуклонном росте инвестиционной привлекательности российской экономики, а потом — в 1997-1998 годах — попытаться списать на обвал отечественного фондового рынка, вызванный азиатским кризисом, собственные экономические просчеты.
Местная школа
Так, например, в 1991 году самарская брокерская фирма "Пушкин, Столяров, Гаранин" (ПСГ) творчески подошла к новой для нас по тем временам западной идее размещения рекламы на транспортных средствах. 3 сентября ПСГ сделала официальный запрос командованию Приволжско-Уральского военного округа о размещении рекламы на броне действующих танков. Военные в лице начальника службы вооружений полковника Фетисова брокерам отказали, объяснив, что на военной технике можно рисовать только опознавательные знаки, и то не всегда. Хотя, как писал тогда еженедельник "Коммерсантъ", на всякий случай Фетисов спросил: "А сколько вы нам заплатите?"
Согласно официальной версии ПСГ, реклама на танках или БМП понадобилась фирме, чтобы заявить о себе как о солидном партнере военных при продаже ими боевой техники в рамках конверсии. Однако злые языки утверждали: на самом деле самарские брокеры на конверсию не рассчитывали, потому что военные уже продали все, что могли. ПСГ просто не хотела упустить рекламные возможности следующего путча, в котором, по предположениям экспертов фирмы, наиболее ярко могут проявить себя именно танковые силы округа. Учитывая, что командовал тогда округом генерал-полковник Альберт Макашов, игравший определенную роль в попытке свержения Ельцина в 1993 году, остается лишь признать прозорливость аналитиков ПСБ.
А в следующем 1992 году в самом начале учебного года жертвой умственного переутомления, вызванного попытками придумать хоть что-нибудь новенькое, что можно перенять на Западе, пал целый российский регион. 16 сентября в Горно-Алтайске состоялось представление проекта конституции Республики Алтай (бывшая Горно-Алтайская область, отделившаяся от Алтайского края в 1991 году), предложенного Верховным советом Алтая. В соответствии с решением ВС республики государственным языком был объявлен русский, а рабочими — алтайский и английский. Что такое "рабочий язык", было не совсем понятно, но предприниматели республики стали заставлять сотрудников своих фирм изучать английский, объясняя это острым дефицитом переводчиков и увеличивающимся притоком иностранных коммерсантов. Отметим, что в то время на территории республики проживало около 60 тыс. жителей коренной национальности — алтайцев — и примерно 130 тыс. русских. Представители англоговорящих народностей в товарных количествах на Алтае замечены не были.
Впрочем, особенно удивляться подобным приступам коллективного помешательства не следует. В том же сентябре 1992 года в Россию с Запада проник "Гербалайф", и на идее быстрого похудения тронулась значительная часть населения страны, еще год назад вопившей на весь мир, что умирает от голода. Сейчас о "Гербалайфе", пожалуй, мало кто вспоминает. А вот способ его распространения — по принципу сетевого маркетинга — живет и здравствует. Так что главное, видимо, все-таки было не в стремлении россиян похудеть, а в желании почувствовать себя "менеджером", то есть важным винтиком зарождающегося механизма рыночной экономики.
ПЕТР РУШАЙЛО