В это воскресенье в Москве завершает свою работу XIX Межгосударственный кинорынок, самый крупный в России. На рынке аккредитованы 608 продавцов и покупателей, представлено более 200 фильмов, 14 из которых — премьеры.
Несмотря на оживление киноторговли, ситуация в отечественном кино оценивается большинством экспертов как близкая к катастрофе. Неутешительную оценку положения подтверждает и то, что и на XIX Межгосударственном кинорынке по-прежнему сохраняется тенденция к уменьшению квоты российских фильмов в общем числе продаваемых картин. Непростое положение, сложившееся в российском кинопроцессе по просьбе Ъ анализирует социолог, главный редактор журнала "Искусство кино" ДАНИИЛ Ъ-ДОНДУРЕЙ.
За шесть месяцев 1993 года посещаемость столичных кинотеатров упала на 40%. Цены на билеты растут в два раза медленнее, чем стоимость производства фильмов. На внутреннем рынке американский фильм продается сегодня прокатчику в пять-десять раз дешевле российского. В блистательном 1980 году чемпионы проката собирали до 80 млн билетов, сегодня американские супербестселлеры группы А — 2-3 млн. В кинотеатрах Москвы и других крупнейших городов заполняются 5-10 мест из каждых ста. Территория с четвертым в мире зрительским потенциалом, перешла к существованию, характерному например, для кинопроката Швеции или Швейцарии. Таковы лишь некоторые приметы надвигающейся катастрофы в российской кинематографии.
Мы, разумеется, давно свыклись с состоянием кризиса. То, что фильмы снимаются, и в немалом количестве, как будто успокаивает. В прошлом году Россия оставалась самым крупным кинопроизводителем в Европе, опередив второго после США экспортера — Францию. При этом зритель попросту перестал ходить в кино. Реальность по-прежнему подменяется финансовой химерой. Ведь на протяжении многих лет в СССР была отлажена и бесперебойно действовала неизвестная мировой практике система кинобизнеса, при которой производство даже массовой продукции никак не было связано с ее потреблением.
Ситуация принципиально не изменилась: роскошь многомиллионных трат по-прежнему могут себе позволить режиссеры, не думающие о зрительском интересе и стратегии проката. Художники в сфере чуть ли не самого рискованного в финансовом плане вида культурной деятельности с отменой цензуры получили право на ошибки, удачно избегая пока какой-либо экономической ответственности.
Чем меньше фильмов российского производства смотрит и хочет смотреть публика, тем больше их снимают. Объем изготовления ненужной с экономической и не имеющей оправдания с художественной точки зрения продукции вырос в последние годы в два с лишним раза. Зрители покидают кинотеатры, создаются пиратские видео- и кабельные империи, стоимость кинопроизводства растет умопомрачительно, но с той же скоростью увеличиваются и доходы кинофабрик.
Вот типовая ситуация в нашем кинобизнесе последних лет: готовый фильм стоимостью в 10 млн рублей приобретается некоей фирмой, не связанной с кино. Студии-производителю не только возмещаются все расходы, но и по договоренности назначается произвольная прибыль размером, скажем, в 5 млн. Покупатель затем имитирует в документах удачный прокат этой картины, что позволяет зафиксировать деятельность, оцениваемую уже в 30 млн. Так законно скрывается прибыль от других, менее благородных сфер бизнеса. Не надо забывать, что в ходе такой долгосрочной сделки все ее главные участники баснословно обогащаются. Сам же фильм нигде, кроме нескольких премьерных показов, не демонстрируется.
Оказание услуг западным фирмам также позволило вплоть до осени 1993 года покрывать все убытки от изготовления сотен отечественных картин. "Свободно плавающие" студии перепродавали своих зарубежных работодателей студиям так сказать, "фабричным", владеющим льготными коэффициентами услуг. Полученная за предоставление дешевой рабочей силы валюта давала возможность директорам кинофабрик не только содержать свой громоздкий персонал, но и забыть на время о необходимости выхода на экраны и проката своей новой продукции.
Благодаря возможностям, которые предоставляют некоторые рыночные послабления, в первую очередь, "творческий" подход к работе с инвестициями, все последние годы снимались фильмы, которые не продавались. Или продавались, но не тиражировались, тиражировались, но не демонстрировались в кинотеатрах.
В результате на сегодняшний день отсутствует хоть сколько-нибудь осознанная стратегия поддержки национального кино: директора кинотеатров, прокатчики-коммивояжеры, оптовики-дистрибуторы, кинофабриканты, инвесторы, политики — за редким исключением сегодня никто не печется об общем деле, не строит систему в целом. Зачем мучиться малоприятным поиском перспектив, когда можно напрямую переложить деньги из кармана в карман?
Причем продюсерам, убежденным, что они снимают кассовое кино, безразлично, что любимые герои российской режиссуры — чекисты, бандиты, афганцы, проститутки, лесбиянки — давно уже не волнуют массовую аудиторию. Все это — вне запросов времени, плод обычного социологического невежества. Поэтому потенциальная публика остается дома у телевизора, переключаясь с сериала на сериал, теперь уже с колыбели погружаясь в мир американской и латиноамериканской продукции. А потому наивно звучит заявление бывшего соотечественника, а ныне независимого австралийского продюсера Соломона Шульмана: "Что американское кино сильнее, нечего повторять. Но стоит подумать, почему американцы не могут завоевать, например, индийский прокат? По-видимому, вы делаете фильмы, которыми отечественный зритель объелся, или воспроизводите ухудшенные варианты западных картин. Изучите свой рынок, и вы сможете потеснить американцев, не прибегая к административным мерам."
Как легко в далеком Мельбурне оторваться от российских реалий, чтобы не суметь понять, что здесь фильмы снимаются ради сохранения собственных творческих амбиций, профессионального заработка и статуса, в подарок жене-актрисе, для поездок на Запад. Но никогда — для зрителей.
И сами зрители, надо сказать, это осознают. Поэтому они и не отдались на милость кинопроизводителей и ответили на террор опостылевшей им достоверности, на неизвестную доселе в мировой практике пропаганду насилия, на отказ в надежде на выживание — тотальным бойкотом. Только 7 из каждых 100 картин отечественного производства смогли собрать в 1991 году 5 млн билетов. В 1992 и 1993 годах таких лент нет вообще, хотя еще в 1985 году их было 40.
Кино потеряло притягательность и как поле политической и идеологической брани, и как мастерская, где создаются мифы и герои, и как место для проведения досуга. Мир зрителя пока еще жив воспоминаниями. И в этой ситуации несколько прозорливых продюсеров из Нового Света взялись за формирование ценностного мира бывших советских людей. Особенно преуспел в этом выходец из Белоруссии мексиканец Валентин Пимштейн, вот уже несколько лет показывающий обойму суперсериалов. Одна из его созданий — героиня телеколосса "Богатые тоже плачут" — Марианна в исполнении Вероники Кастро, вышла по итогам опросов на четвертое место в стране по популярности и авторитету, уступив лишь Ельцину, Гайдару и Руцкому.
Поразительно, что у главных агентов рынка — продюсеров, дистрибуторов — нет нужды знать судьбу различных фильмов, конкретный спрос на разные типы продукции, контингент перекупщиков, их психологию, принцип действий. Все процессы здесь чуть ли не намеренно остаются неопределенными, спутанными, мистифицированными. Российский кинематограф, если не придавать значения явно демагогическим заявлениям, приноровился ко всем видам пиратства и уже не может, кажется, без него обойтись. Не случайно, что до сих пор не создана юридическая нормативная база для обуздания этого зла. Никто даже не пытается защитить священное право собственности на фильм. Минуя официальные рынки, безо всяких на то разрешений, "пираты" приходят в кинотеатры со "своими" копиями и напрямую договариваются с администраторами. При этом краткосрочные и высокопроцентные кредиты не дают возможности финансировать дорогие рекламные и прокатные кампании, необходимые для продвижения отечественной продукции.
Мало помог российскому кинематографу и замечательный указ Кинокомитета России об обязательном лицензировании всей кино- и видеопродукции. Поэтому сейчас в недрах комитета родился проект нового документа. Разосланный местным исполнительным властям проект предусматривает лицензирование за особую плату любых видов кинопродукции, включая strong erotic и картины с разными видами насилия. Утверждение этого проекта вряд ли что-нибудь изменит в судьбах российского кинематографа. На отечественных экранах по-прежнему будет господствовать дешевая американская кинопродукция.