За самые вкусные позиции в меню прошлого сезона стоит поблагодарить зарубежных фотографов. Наиболее зрелищные из "импортных" выставок года в памяти освежила АЛЬВИНА Ъ-ХАРЧЕНКО.
Пользуясь лексикой диетологов, можно сказать, что меню прошлого фотосезона было сбалансированным и разнообразным: весь год кураторы умудрялись угождать вкусам консерваторов, эстетов, ищущих все более изощренных арт-удовольствий, и людей, воспринимающих фотографию как просто красивую картинку. Начался год с ударного посвящения Роберту Мэпплторпу — с разницей в месяц в Москве показали две выставки знаменитого американца. В основе январского проекта "Роберт Мэпплторп и классическая традиция" в Московском доме фотографии лежала идея куратора Аркадия Ипполитова исследовать "странное внутреннее родство" фото Мэпплторпа из Фонда Гуггенхайма и гравюр маньеристов XVI века из коллекции Эрмитажа. Через месяц к творчеству классика американской фотографии вернулись в Stella Art Gallery. Правда, одного желания попасть в составленную из почти 50 снимков "Комнату Мэпплторпа" было мало: в зал с самыми скандальными работами пускали только совершеннолетних и по паспортам.
На весеннем фестивале "Мода и стиль в фотографии", к счастью, не было паспортного контроля. Зато были десятки выставок, заполонивших почти все площадки города, и постоянное ощущение страха пропустить "самое вкусное". Даже если мужественно обходить по несколько галерей в день, деликатесов от заграничных фотографов хватало минимум на неделю: ретроспективы Вилли Риццо, Марка Рибу и Хорста П. Хорста, портреты голливудских звезд для Vanity Fair Эдварда Штайхена, красотки, позировавшие Pirelli за все время существования календаря, посвященные девушкам-лифтершам гигантские инсталляции японки Мивы Янаги, пожилые пары на танцполе, как-то очень интимно снятые англичанкой Элен Константин, сборные солянки, посвященные Болливуду и мифологии фильмов о Джеймсе Бонде, и куча других выставок.
Современные фотографы из субъективного фестивального top-3 показали совершенно не рифмующиеся по приемам и ощущению, но одинаково запоминающиеся проекты. Гостящая не в первый раз в Москве Сара Мун привезла на "Моду и стиль в фотографии" свою "Синюю Бороду" — романтическую сказку, вызывающую одновременно мурашки страха и удовольствия. Версию страшилки Шарля Перро от госпожи Мун нельзя было назвать простой фотовыставкой: собственно фотография здесь играла роль второй скрипки. Солировало мрачно-эстетское видео с рыжей Апрель, которую амбиции певицы привели прямиком в лапы прикинувшегося импресарио Синей Бороды, темным чужим городом и, почти как у Дэвида Линча, всепроникающим ощущением опасности. Снимки — раскадровка двадцатиминутного видео — этот морок разбивали на детали: потеки крови очередной жертвы Синей Бороды на полу, силуэт кого-то большого и угрожающего за дверью, подвенечное платье наивной Апрель и ярко-красная гвоздика в петлице ее кровожадного жениха. Завершающим штрихом были подписи под фотографиями — почти стихи в прозе.
Контрастным душем по сравнению с привычной акварельностью фото госпожи Мун была выставка Джоэла Питера Уиткина из парижской Baudoin Lebon Galerie. Американский любитель придумывать композиции с цветами, фруктами и отрезанной женской грудью идеальной формы, не доверяющий никому печать и ретушь своих фотографий мертвецов, горбунов и гермафродитов, господин Уиткин стал на "Моде и стиле" знаменитостью самой скандальной — и, похоже, от этой несрежиссированной скандальности изрядно подуставший. В интервью Ъ господин Уиткин в который раз попытался пояснить, что страх — самая неумная реакция на его творчество, целью которого всегда был "не эпатаж, а напоминание о нравственном выборе, который всем приходится делать каждый день".
В каком-то смысле про это же была и выставка голландца Эрвина Олафа. Выбором отношения профессионала в гламурной фотографии к идеалам глянцевого мира стала ледяная ирония. Одним из самых метких плевков на стереотипы западного общества стала серия "Зрелость": женщин за шестьдесят Олаф одел в корсеты и ботфорты, выставив на всеобщее обозрение не только варикозные вены и дряблую кожу, но и радость, с которой женщины позируют перед камерой в шмотках из секс-шопа. Иллюстрацией к восприятию фотографии как театра и интеллектуальной игры стала и серия "Королевская кровь": голубоглазые блондины и блондинки изображали убитых монархов (для вообще-то не принадлежащих к "королевской крови" по праву рождения принцессы Дианы и Жаклин Кеннеди Эрвин Олаф сделал исключение). Хотя куда более печальным, чем портрет загримированной под леди Ди модели с воткнутой в предплечье трехконечной звездой Mercedes, казался на выставке голландца проект "Расставание".
На фоне холода, веющего от этой сюрреалистической видеохроники с участием семейки гуманоидов, меркнут философские потуги британской художницы Сэм Тейлор-Вуд (ее летняя выставка в Музее современного искусства стала последним событием сезона с участием заезжей знаменитости). На наибольшую глубину среди изображений рыдающих Бенисио дель Торо, Дастина Хоффмана и Тима Рота (то, как довести незнакомого мужчину до слез,— ноу-хау и гордость англичанки) претендует видео "Натюрморт" с разлагающимися на глазах зрителя за считанные минуты фруктами. Жаль, что до России участница группы YBA не довезла более жесткий вариант "Натюрморта", где плоды заменяет тушка кролика. Это небольшое разочарование скрашивало присутствие на вернисаже самой художницы — кроткой жены лондонского галериста, в которой так сложно заподозрить хулиганское прошлое девушки, когда-то щеголявшей в футболке с призывом "fuck, suck, spank, wank".