В московском кинотеатре «Октябрь» вчера стартовал фестиваль нового французского кино «Французские премьеры». Он открылся новым фильмом Франсуа Озона «Мое преступление». Комментирует Андрей Плахов.
Изабель Юппер в роли забытой звезды Одетты Шометт (в центре) небрежно бравирует комической стороной своего дарования
Фото: Russian World Vision
Изабель Юппер в роли забытой звезды Одетты Шометт (в центре) небрежно бравирует комической стороной своего дарования
Фото: Russian World Vision
Сам факт проведения такого фестиваля, организованного (совместно с «КАРО.Арт») Французским институтом в России, для нынешних времен необычен и свидетельствует, скажем так, о неполном успехе стратегии культурного бойкота. Программа охватывает широкий спектр сюжетов и жанров — от комедии до политического детектива, психологического триллера и даже путешествия в Тибет. Представлено несколько видных французских картин: «Только ты и я» Валери Донзелли, премьера которой только что состоялась на Каннском фестивале, «Актриса» Себастьена Байли и другие. Все они скоро выйдут в российский прокат, а «Мое преступление» — уже на следующей неделе.
К фильмам Франсуа Озона в России особое отношение: они сыграли важную роль в раскрепощении кинопроката от моральных табу и обогатили его утонченными зрелищами, соединяя в себе интеллектуальный и развлекательный потенциал. «Мое преступление» — идеальный пример такого сочетания. Режиссер использует пьесу Жоржа Берра и Луи Вернея 1934 года как повод для художественного погружения в очередную ретроэпоху. Первый раз Озон нырнул в 1950-е в бурлескных «8 женщинах», второй раз — в 1970-е в хулиганской «Отчаянной домохозяйке». Дизайнерское и стилизаторское «Мое преступление» завершает трилогию не менее провокативным взглядом на французские 1930-е — эпоху ар-деко, Народного фронта, триумфа Гитлера за Рейном и Голливуда в парижских кинотеатрах.
Между прочим, та самая, написанная в жанре комедийного детектива пьеса Берра и Вернея дважды становилась основой голливудских фильмов, а Берр работал с национальным классиком Рене Клером, подарив ему сюжет для картины «Миллион». Озон легким касанием проходится по многим знаменитым кинолентам того времени: тут и «Забавная драма» Марселя Карне, и «Правила игры» Жана Ренуара — вся антология французского «поэтического реализма», но также комедийно-мелодраматические фильмы Эрнста Любича и Билли Уайлдера.
Последнему уделено особенно почетное место. Две главные героини «Моего преступления» — молодая актриса Мадлен, заподозренная в убийстве сластолюбивого продюсера, и делящая с ней квартиру подруга-адвокат Полин, попав в пиковое положение, бегут в кино на «Плохую кровь» — режиссерский дебют Уайлдера, нашедшего в Париже временное убежище от нацизма. Звезда этого фильма Даниэль Дарье появляется в кадре и с песнями за кадром. И это тоже закольцовывает трилогию Озона, ведь французская кинолегенда была матриархом звездной актерской семьи в «8 женщинах».
Там же одну из восьми фемин, комедийную дурнушку в очках, играла Изабель Юппер: то была одна из ее сравнительно редких комедийных ролей. Теперь же она с королевской небрежностью демонстрирует эту сторону своего дарования, появляясь в образе забытой звезды немого кино и театральной сцены. По сути, Озон и Юппер дают шарж на Сару Бернар, тоже пытавшуюся строить кинокарьеру, но не дожившую до момента, когда Великий Немой заговорил. Одновременно это еще и кивок в сторону прустовской куртизанки Одетты де Креси, на которую актриса намекает рыжим париком и озорной фразой, брошенной двум молодым соперницам: «Под сенью девушек в цвету».
При всей эффектности выхода Юппер эта тяжелая артиллерия лишь усиливает позиции постановщика, как и появление в роли недотепы-прокурора любимого озоновского артиста Фабриса Лукини, бесподобно имитирующего манеры Луи Жуве, грандиозного лицедея своего времени. Главную ставку, однако, Озон делает на молодых исполнительниц — Надю Терешкевич (Мадлен) и Ребекку Мардер (Полин). Они образуют бравурный феминистский дуэт; их героини объединяют силы в борьбе с «вайнштейнами», пригретыми индустрией развлечений, и вырабатывают хитроумную стратегию защиты и нападения, изощренности которой могут позавидовать многие сегодняшние активистки движения MeToo.
Современные аллюзии насквозь пронизывают картину и создают двойную оптику. С одной стороны, они не дают откровенно театральной конструкции и роскошному костюмному антуражу обернуться пыльной архаикой. С другой — перемещение феминистской повестки и прочих актуальных мотивов сегодняшнего дня в условную рамку бульварного водевиля обнаруживает их внутренний комизм и тягу к самоиронии. Это искусное маневрирование между стилями, модами и эпохами, мало кому доступное в современном кино, отличает зрелый режиссерский почерк Франсуа Озона, создавшего один из самых остроумных, увлекательных и развлекательных своих фильмов.