"Мыльная опера" сезона
Сюжет о мифической "театральной реформе" несколько месяцев занимал умы взбудораженных театральных деятелей. Правительственные документы о грядущей реструктуризации бюджетной сферы и об усилении госконтроля за внебюджетными средствами взбаламутили всю общественность. Для одних это был шанс напомнить о себе, взобраться на трибуну и гневно предречь скорую гибель русского театра в щупальцах бездушного государственного казначейства. Для других — хороший повод задать осторожные вопросы о разумности государственной политики в области искусства. Театры примеривали на себя одну из трех предложенных им моделей существования — то ли скромная гарантированная дотация и никакой самодеятельности, то ли полная самодеятельность и никаких гарантий, то ли серединка на половинку. В конце концов делегацию избранных ходоков от театра принял президент Путин — и все сразу умолкли. Дискуссия о "реформе" мигом прекратилась, оставив стойкое послевкусие хорошо организованного и грамотно продуманного личного пиара театральных деятелей.
Экспроприация сезона
У театра "Школа драматического искусства" под руководством Анатолия Васильева отобрали одно из двух принадлежащих ему зданий. Собственно говоря, предметом обиды стало не само требование сдать старую жилплощадь на Поварской в обмен на новую, более просторную на Сретенке, а форма, в которой это было сделано,— без объяснения причин и спустя четыре года после постройки нового здания. Чиновники просто приказали театру "уплотниться", отказавшись от комментариев.
Театральный пожар сезона
Сгорел театр "Около дома Станиславского" под руководством Юрия Погребничко, небольшой маргинальный театрик, долгие годы пользующийся любовью верных зрителей, причем не только в России. Зрители, и не только российские, написали гневные письма. Чиновники пообещали сделать ремонт или подыскать другое помещение. Театр теперь играет во флигеле или у добрых людей. Уж больно лакомые квадратные метры в самом центре города занимал театр, оставаясь при этом беззащитным и "бескрышным". Собственно говоря, и проблема "театральной реформы", и истории с господами Васильевым и Погребничко связаны с более общей проблемой, ставшей сюжетом сезона,— обострением борьбы за театральную недвижимость, то есть за здания.
Главная пьеса сезона
Когда планы театров только обсуждались, таковой казались чеховские "Три сестры": все-таки за них собирались взяться Петр Фоменко и Деклан Доннеллан. В прошлом сезоне лидером была "Последняя жертва", и линия судьбы от Островского к Чехову казалась не только естественной, но и красивой. Судьба, впрочем, сделала крутой вираж и уперлась в мрачную сатиру Сухово-Кобылина. "Смерть Тарелкина", пьесу про неизбывный абсурд русской жизни и полицейский произвол, поставили сразу в трех театрах, и еще пара театров ее анонсировала. Увлечение "Тарелкиным" многие связали с процессом над Михаилом Ходорковским и приняли как знак грядущего возвращения на подмостки театра политических иносказаний.
Назначение года
На самом деле это не назначение, а переназначение — с Олегом Табаковым как с руководителем МХТ заключили контракт на следующие пять лет. Честно говоря, сама процедура была формальностью: никаких реальных конкурентов у господина Табакова не появилось и на горизонте. Однако заседание коллегии Федерального агентства по культуре и кинематографии можно считать историческим — впервые руководитель театра в присутствии общественности и журналистов отчитывался о проделанной работе и излагал свою творческую программу. То есть возникла надежда на то, что когда-нибудь конкурсы будут неформальными и в креслах руководителей театров будут сидеть не пожизненно.
Театр года
Тот самый МХТ имени Чехова, которым остался руководить Олег Табаков. Одни называют его "Ноевым ковчегом". Другие — супермаркетом, в том смысле, что под крышей театра в Камергерском переулке можно найти товар на любой вкус. МХТ остался рекордсменом по количеству выпущенных за сезон премьер. Причем амплитуда критических оценок продукции этого театра самая широкая: здесь идет обласканный, захваленный и лидирующий во всех опросах "Лес" Кирилла Серебренникова, но здесь же можно увидеть и "Тартюф" Нины Чусовой, ставший для критиков едва ли не воплощением Грядущего Хама, сунувшегося на святые подмостки.
Роли года
Наталья Тенякова, смирившаяся вроде бы уже с ролями бабушек, но сыгравшая Гурмыжскую в "Лесе" страстной и роковой женщиной. Марина Неелова, созданная для ролей роковых женщин, но сыгравшая бесполого замухрышку Акакия Акакиевича в "Шинели" Валерия Фокина. Чулпан Хаматова, способная сыграть все, что угодно, в данном случае — красноармейскую проститутку и одновременно святую в "Голой пионерке". Константин Райкин, в "Косметике врага" сыгравший послесловие к "Ричарду III", едва ли не более страшное, чем роль самого шекспировского злодея. Юрий Чурсин, победоносно ворвавшийся на подмостки МХТ цепким и злым Булановым из "Леса". Наконец, студент Сергея Женовача Сергей Аброскин, бесподобно изобразивший собаку в спектакле "Мальчики".