фестиваль театр
В Москве завершился VI Международный фестиваль имени Чехова. Спектаклем "Лес" в постановке Петра Фоменко (см. Ъ от 28 июля) его закрыл один из самых знаменитых театров мира — парижский "Комеди Франсэз". После завершения гастролей директор главного и старейшего театра Франции МАРСЕЛЬ БОЗОННЕ ответил на вопросы РОМАНА Ъ-ДОЛЖАНСКОГО.
Международный фестиваль им. А. П.Чехова основан в 1992 году и проводится в Москве раз в два года. Генеральный спонсор — LG Electronics. Фестиваль проводится при поддержке компаний "Аэрофлот — Российские авиалинии" и Comstar United Telesystems, а также отеля "Мариотт".
— Вы прилетели в Москву всего на один, финальный, вечер гастролей "Комеди Франсэз". Актеры успели поделиться с вами впечатлениями о московских показах?
— Я и так был в курсе всего, что происходило. Знаю, что зал был полон на всех пяти представлениях. Во время последнего спектакля я сам стал свидетелем того, что между публикой и сценой установилось полное взаимопонимание. Мне кажется, наши гастроли прошли замечательно.
— Вы сами актер. Это помогает или мешает вам управляться с труппой "Комеди Франсэз"?
— Десять лет я был актером этой труппы, потом руководил Национальной консерваторией драматического искусства. Но я даже не представлял себе, насколько прошлый опыт работы в этом театре поможет мне на посту директора. Мне не пришлось задавать себе и другим ненужных вопросов. А недостаток в том, что я слишком мил в обращении с актерами, потому что слишком хорошо понимаю их слабости и комплексы.
— Актер труппы может прийти к вам и сказать: у меня скоро юбилей, хочу, чтобы для меня поставили спектакль? Бывает, что выпрашивают у вас главные роли?
— Конечно. Актеры всегда мечтают о каких-то заветных ролях и не останавливаются ни перед чем, чтобы их заполучить. Я стараюсь идти им навстречу, сам придумываю им новые роли. Вот я, например, давно считаю, что актер, который играет в "Лесе" Несчастливцева, должен сыграть Сирано де Бержерака. И в будущем сезоне он сыграет-таки Сирано. Стараюсь, чтобы каждый актер чувствовал себя полезным и чтобы встречи с теми или иными режиссерами были важны не только для его самолюбия, но и для его творческого развития. Однако в первую очередь я должен думать все-таки о репертуаре театра. Вот я недавно вдруг понял, что в "Комеди Франсэз" давно не играли греческую трагедию. Поэтому сейчас мы будем репетировать "Вакханок" Эврипида и "Эдипа" Софокла.
— В будущем сезоне на главной сцене театра пойдут два Мольера, два Корнеля, Лафонтен, Ростан, греческая трагедия. Имеет ли шанс современная пьеса (хотя бы французская) пробиться на подмостки зала Ришелье?
— В добавление к тому, что вы перечислили, мы поставим пьесу Валера Новарина. Куда уж современнее! Но вы правы: следующий сезон будет самым классическим за все годы, что я руковожу театром, то есть за пять лет. Дело в том, что мой контракт подходит к концу. Сейчас я, правда, думаю, что его продлят еще на несколько лет. Но мне очень хотелось, чтобы последний мой сезон был солидным, высоким, классическим. Мы 30 лет не играли "Сида" Корнеля! Это неправильно.
— Театр начнет сезон вашей постановкой "Тартюфа". Это ваша первая режиссерская работа в "Комеди Франсэз"?
— Да. Вообще я поставил немало спектаклей, но здесь буду работать как режиссер впервые. Кстати, прежде я ставил в основном современные пьесы. Вообще я сам вышел из авангарда, к классике пришел гораздо позже. А придя к ней, почувствовал себя счастливым. Но мне никогда не хотелось и сейчас не хочется противопоставлять современное и классическое искусство. Вот я с собой привез сюда пьесы Клоделя и современную сербскую пьесу. Буду читать вечером в гостинице.
— На Авиньонском фестивале развернулась горячая дискуссия о сути современного театра, о новых выразительных средствах (см. Ъ от 27 июля). "Комеди Франсэз" — символ традиции, ее оплот и крепость. В условиях, когда старый и новый театр вступают в такой очевидный и неожиданно острый конфликт, эта крепость должна усиливать оборону или, напротив, вступать в эстетический диалог с противниками?
— Не думаю, что речь идет о противостоянии. Я сам совершенно не против использования видео, танца и современной музыки в театре. Что касается Авиньона, то там просто случились неудачи у очень интересных художников, прежде работавших более убедительно. Я, например, сам собирался пригласить Яна Фабра, вокруг которого столько шума, поработать в "Комеди Франсэз". У нас в театре три зала, поэтому в двух других мы довольно часто ставим новые тексты. Я люблю неизвестное. Я не хочу сталкивать Фоменко и, скажем, Ромео Кастеллуччи. Они могут дополнять друг друга.
— Только не говорите, что вы пригласите Кастеллуччи работать в "Комеди Франсэз"? То-то была бы сенсация!
— Это очень интересный вопрос. Я вырос на спектаклях Ливинг-театра, Тадеуша Кантора, Боба Уилсона. Их объединяло то, что литературный текст не был основой спектакля, а иногда вообще не имел никакого значения. Когда я впервые увидел спектакль Уилсона, то уже тогда подумал, что было бы интересно пригласить его в "Комеди Франсэз". Это была бы революция! Ведь традиция "Комеди Франсэз" — опора на драматургию. И что читала бы репертуарная коллегия? У Уилсона тексты могут быть вообще какими-то случайными. В конце концов я все-таки привел его, и он с огромным успехом поставил у нас басни Лафонтена. Так что я совершенно не исключаю, что и с Ромео Кастеллуччи могло бы получиться продуктивное сотрудничество. Тем более что в нашей труппе немало молодых актеров, которые с удовольствием поработали бы с современными радикальными постановщиками. В этом смысле для меня пример — "Опера де Пари", в частности их балетная труппа, которая уже многие годы открыта для экспериментов.
— Насколько консервативной кажется вам самому публика, традиционно посещающая ваш театр?
— У нас публика не консервативная, а очень образованная. Иногда я получаю очень недовольные письма от зрителей. Но, с другой стороны, иногда я сам удивляюсь, насколько терпимой оказывается публика. Это не значит, что нужно идти на конфликт, на обострение. Мы не Авиньон.
— Вы упомянули репертуарную коллегию. Известно, что в "Комеди Франсэз" существует система привилегированных актеров-сосьетеров, которые, например, голосуют за прием новых актеров в труппу или за вывод на пенсию пожилых коллег. Ваше мнение часто расходится с коллективным мнением?
— Что касается репертуара, то голос коллегии является совещательным. Право окончательного решения принадлежит мне. А для пополнения труппы я просто рекомендую лишь тех, за кого сосьетеры наверняка проголосуют. (Смеется.)
— Кстати, а сколько их в труппе?— Сосьетеров — 40, а всего в труппе более 60 человек. Я сам, кстати, тоже сосьетер, номер 476. У каждого сосьетера есть порядковый номер, нумерация ведется от основания труппы, а труппа "Комеди Франсэз" — старейшая в мире.
— Насколько "придворным" является сегодня "Комеди Франсэз"? Бывают ли у вас президент, министры, депутаты?
— Есть политические деятели и правого, и левого толка, которые просто любят театр. Они становятся или перестают быть депутатами и министрами, но в театр ходят всю жизнь независимо от должности. Президент не относится к их числу. Светскую, представительскую роль играет опера. Там может быть довольно эффектная режиссура, но это сравнительно безопасное искусство. Все-таки в театре еще неизвестно, что скажут!
— В России руководители даже самых статусных государственных театров вынуждены искать спонсоров, потому что государство не в состоянии содержать театр на должном уровне. Вам знакомы такого рода заботы, или "Комеди Франсэз" находится на полном гособеспечении?
— Да, наш театр полностью обеспечен и правила расходования денег очень строгие. Но я все-таки создал клуб меценатов. В основном для того, чтобы приглашать иностранных режиссеров, потому что такие проекты гораздо дороже.
— У вас за последние годы поработали Анатолий Васильев и Петр Фоменко. Есть ли сейчас намерение продолжить сотрудничество с российскими режиссерами?
— Определенного плана пока нет. Вы знаете, господин Фоменко не пришел на последний спектакль в Москве. Но я вижу в этом как раз добрый знак — это означает, что мы не готовы сказать друг другу "прощайте", не хотим ставить финальную точку.