В доме Голландской церкви на Невском, 20 (филиал библиотеки имени Маяковского), в рамках проекта Государственного центра фотографии "Новейшие истории" открылась выставка Сергея Каптилкина. Представлен фоторепортаж "9 июня 2002 года" — о недоброй памяти футбольном погроме в Москве после трансляции матча Россия--Япония на Манежной площади. Хронику стихии рассматривала АННА ТОЛСТОВА, увидевшая в ней и материалы к размышлению следователей, и диагноз социальной болезни всего российского общества.
Фотокор "Известий" Сергей Каптилкин любит снимать красивое: моду, балет, цирк. И его за это красивое любят: награждают на всевозможных "Пресс-фото" и "Серебряных камерах", выставляют в Московском доме фотографии. Хотя и некрасивое — войну в Чечне, беженцев и голодных детей — он снимает, как-то так сплавляя эстетизм с документальностью, что его работы оказываются равно уместными на первой полосе газеты и на стене галереи.
В каптилкинской фотохронике "кровавого воскресенья" 9 июня 2002 года есть весь набор фактов, необходимый для репортажа: беснующаяся толпа, живой массой растекающаяся с Манежной площади по Тверской и Охотному ряду, разбитые витрины, горящие машины, раненые и избитые. Есть и общее ощущение выплеснувшегося наружу зверства, первобытной каннибальской стихии и ужаса от нее. Есть свойственная профессии героика: и косвенная, выражающаяся в том, насколько близко рискнул подойти сам автор к головорезам, и прямая, когда в кадр попал репортер Европейского пресс-фотоагентства Сергей Чириков, весь окровавленный, только что едва не убитый, но продолжающий снимать каким-то чудом уцелевшей камерой.
Есть кадры, которые должны были бы заинтересовать органы МВД, потому что наглядно убеждают в том, что бунт был не стихийной реакцией на поражение российской команды, а заранее организованной фашистской акцией. Например, "Приветствие": трансляция матча только началась, показывают выход на поле японских футболистов, но какие-то молодчики уже подогревают толпу, лезут на постамент к огромному экрану — приветствовать противника кулаками и другими выразительными комбинациями из сложенных пальцев. Или кадр, где крупным планом — прямо на фотографа — надвигаются юнцы, загораживающиеся от объектива жестом "no camera", а позади, за их спинами, видна удаляющаяся шеренга пацанов, тянущих руки в жесте "Heil Hitler".
Но главное, что есть в этой серии, — тончайший социальный срез, обнаживший общество, как слегка подгнившее яблоко, в самом месте порчи. Когда снимок голого по пояс дикаря, физиономия которого раскрашена в боевые цвета российского триколора, замечательно рифмуется с портретом паренька вполне арийской внешности, в чистенькой курточке, вытянувшего руку с "мыльницей", чтобы щелкнуть себя на память на фоне побоища.