Вчера в Музыкальном театре Консерватории Санкт-Петербурга состоялась премьера балета Бориса Эйфмана "Чайковский". На пресс-конференции, предварявшей премьеру, г-н Эйфман назвал спектакль своим лучшим творением, квинтэссенцией поисков театра за семнадцать лет существования.
Редко можно наблюдать аншлаг на петербургской балетной премьере, если это не Мариинский театр. Тысячный зал Музыкального театра Консерватории был переполнен. Впрочем, среди зрителей не было видно балетоманов — в основном пришли иностранцы и рядовые зрители с детьми.
Неясно, мог ли понять ли происходящее человек, не изучавший подробности биографии Чайковского. Либретто, напечатанное в программе, перенасыщено словом "Душа" и другими существительными с прописной буквы и не дает ключа к сценическому действию. Эйфман признался на пресс-конференции, что перечитал много разнообразной литературы, в том числе найденной за границей. Видимо, имелись в виду интимные дневники композитора и книга Нины Берберовой "Чайковский", в которой Эйфман, по всей вероятности, ключевой счел фразу об эпилепсии одного из предков Чайковского. Балет построен на двух основных тезисах: предполагаемой душевной болезни героя и его гомосексуальных терзаниях. Интерес к патологии свойственен многим предыдущим работам Эйфмана ("Идиот", "Убийство" и др.), потому не удивительно, что именно под этим углом зрения балетмейстер рассматривает отношения Чайковского с баронессой фон Мекк и женой.
Отношения Чайковского-композитора и Чайковского-человека выясняются в многочисленных па-де-де, вероятно, отражающих борьбу Души с Плотью. Хореография перенасыщена натужной аллегоричностью: драматические конфликты героя с женщинами, своим двойником и творческим миром проходят на фоне кордебалета, представляющего то лебедей из "Лебединого озера", то крыс из "Щелкунчика", то карты из "Пиковой дамы". Борис Эйфман, обычно интересно решающий массовые танцы, к сожалению, на этот раз совершил довольно неудачную попытку смешать классические кордебалетные линии со свободным рисунком сольных партий. Причем давно не танцевавшие репертуар Петипа артисты кордебалета создают лишь пародию на классическую хореографию.
Трудно сказать, является ли этот спектакль квинтэссенцией поисков театра за семнадцать лет его существования, но балетмейстер явно страдает самоцитированием: все это было в "Идиоте", в "Реквиеме", в "Убийстве". Впрочем, неизвестно, что лучше — самоцитирование как итог поисков или прямые цитаты из Матца Экка или Бежара, как это случается с другими хореографами.
ВАЛЕНТИНА Ъ-ГЕОРГИЕВА