фестиваль опера
Главным событием продолжающегося во французском городе Экс-ан-Прованс оперного фестиваля стала премьера оперы Моцарта "Так поступают все женщины" в постановке Патриса Шеро. В руках этого режиссера и дирижера Даниэля Хардинга опера не потеряла своей увлекательности, но перестала казаться легкомысленной. Из Экс-ан-Прованса — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
По признанию Патриса Шеро, желание вернуться в оперу (последний раз он ставил музыкальный спектакль больше десяти лет назад — это был "Дон Жуан" на Зальцбургском фестивале) пришло к нему здесь же, в Экс-ан-Провансе, в 2001 году на спектакле Люка Бонди "Поворот винта". Господина Шеро так впечатлила игра Камерного оркестра имени Малера и дирижера Даниэля Хардинга, что он немедленно принял предложение директора фестиваля Стефана Лисснера поставить что-то вместе с господином Хардингом самому. Патрис Шеро утверждает, что сам почти никогда в своей жизни не предлагал продюсерам названий опер, а лишь откликался на чужие идеи, казавшиеся ему любопытными. Вот и предложение господина Лисснера сделать для фестиваля в Эксе "Так поступают все женщины" показалось режиссеру соблазнительным.
Наверняка он сразу почувствовал в сюжете комической оперы Моцарта переклички с драматургией французского классика Мариво, которого прежде не раз ставил. (Интересно, что и Джорджо Стрелер свой последний спектакль "Так поступают все женщины" поставил вскоре после "Острова рабов" Мариво.) Типичная для галантного века комедийная коллизия либреттиста Лоренцо да Понте, как говорится, "самоигральна" — двое кавалеров, Гульельмо и Феррандо, решают проверить чувства своих дам, Фьордилиджи и Дорабеллы. Они инсценируют уход на войну, а сами меняют внешность и под чужими именами добиваются от оставленных возлюбленных быстрого предательства, чтобы и себе, и им доказать непостоянство женских чувств, причем каждый из мужчин соблазняет невесту не свою, а друга. Разумеется, Патрис Шеро не первый, кто в очаровательной опере Моцарта принялся искать не просто игривый комизм положений, но и печальную иронию, размышление о слабости человеческой натуры, об изменчивости и летучести якобы высоких чувств. Шеро знает: герои оперного шедевра поворачиваются друг к другу серьезными, опасными и таинственными сторонами своей натуры. Даже то, что поначалу кажется ложью, в конце концов в "Так поступают все женщины" оказывается правдой.
Режиссер всерьез берет в расчет то обстоятельство, что герои отправляются на войну. Уходят-то они, разумеется, понарошку, но раз им верят, значит, война действительно недалеко, и сцена проводов совершенно лишена обычной карнавальной атмосферы. И цинично-легкомысленный женский аргумент "а вдруг они погибнут, так зачем же хранить верность?" в спектакле Патриса Шеро не вызывает смеха — ведь действительно женихов могут убить. В сущности, их приход в финале есть не что иное, как возвращение с того света.
Художник Ричард Педуцци придумал монументальное и в то же время остроумное оформление, в котором физически ощущается неуют жизни и соседство с какой-то опасностью. Остроумным его можно считать потому, что на летней сцене во дворе Архиепископского дворца в Экс-ан-Провансе господин Педуцци построил нечто похожее на оголенную сценическую коробку большого театрального здания — серые бетонные стены и своды, веревки для подъема штанкет, огнетушитель в углу, боковые балконы, напоминающие в то же время об итальянском дворике. И еще — огромными буквами итальянская же надпись "курить запрещено" на задней стене. Можно сказать, что пространство похоже и на бомбоубежище. Молчаливая чернокожая женщина с ребенком, появляющаяся то там, то здесь, и еще одна женская скорбная фигура, маячащая где-то сбоку от действия, не единственные знаки непонятной, но недалекой беды, которую не победить и не переиграть даже самыми изощренными перипетиями комедии об измене.
Спектакль начинается на полчаса раньше принятого в Экс-ан-Провансе: Патрис Шеро хотел, чтобы первая сцена прошла под постепенно гаснущим небом. Его "Так поступают все женщины" — история без солнца и почти без обаятельной южной витальности. Даниэль Хардинг чутко откликнулся на настроение режиссера: он начинает спектакль радостно, но потом сама музыка "темнеет", ничуть при этом не тускнея. Оркестр не "слепит" публику моцартовской яркостью, но будто бы наводит резкость, делает особенно четкими контуры характеров, что так важно в сгущающихся вечерних сумерках. Вокальная вершина этого спектакля — партия Фьордилиджи в исполнении канадской сопрано Эрин Уолл. Она же держится гораздо дольше Дорабеллы (Эллина Гаранча), и в спектакле Патриса Шеро эта стойкость, тем не менее обреченная на поражение, обретает драматическую и философскую глубину. Для режиссера очень важно, что Фьордилиджи сдается ухаживаниям Феррандо (Шон Матей) именно после того, как переодевается в военную форму, оставленную ее Гульельмо (Стефан Дегу), то есть как бы перевоплощается в жениха. Хотя, в сущности, Патрис Шеро обошелся без всякого внешнего радикализма — его герои носят вполне традиционные оперные костюмы, он наслаждается возможностью поиграть светотенями и выстроить изящные, текучие мизансцены. Хотя что уж можно считать более радикальным, чем сомнение в счастливом финале оперы. Обычно считается, что влюбленные вернулись к прежним парам. Собственно говоря, в либретто есть только призыв к ним простить друг друга. И Шеро совершенно уверен в том, что странное возвращение в исходное положение невозможно. Он считает, что чувства разрушены вообще, что на поле боя между долгом и желанием никаких победителей нет. В финале персонажи оперы — четверка влюбленных, искуситель дон Альфонсо и служанка Деспина — образуют круг усталого коллективного объятия. Но почти наверняка, что все прощаются со всеми.