«Мы видим не ту Европу, ради которой сражались»

«Уничтожение военной мощи Германии повлекло за собой коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывавшим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видели и не ставили предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству. Решающие практические вопросы стратегии и политики сводились к тому, что: во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во-вторых, надо немедленно создать новый фронт против ее стремительного продвижения; в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток…»

Из шестого тома мемуаров «Вторая мировая война» «Триумф и трагедия», 1948–1953 годы.

«В прошлом народы, товарищи по оружию, лет через 5–10 после войны расходились в разные стороны... Теперь мы имеем возможность избежать ошибок прежних поколений и обеспечить прочный мир. Люди жаждут мира и радости... Я возлагаю свои надежды на замечательного президента Соединенных Штатов и на маршала Сталина, в которых мы найдем поборников мира и которые, разбив наголову противника, поведут нас на борьбу против нищеты, беспорядков, хаоса, гнета. В противном случае океаны крови окажутся напрасными и поруганными».

Из тоста на обеде в ходе Крымской конференции в феврале 1945 года.

«Я всячески старался путем частого обмена личными телеграммами создать такие же дружественные отношения (со Сталиным.— “Ъ”), какие сложились у меня с президентом Рузвельтом… Советское правительство полагало, что русские оказывают нам огромную услугу, сражаясь в своей собственной стране за свою собственную жизнь. И чем дольше они сражались, тем в большем долгу они нас считали… Однако почти неизменно в ответ на запугивание и упреки я пожимал плечами терпеливо: терпение — девиз всех, кому приходится иметь дело с Кремлем. Кроме того, я всегда делал скидку на те тяжелые условия, в которых находились Сталин и его неустрашимый русский народ».

Из третьего тома мемуаров «Вторая мировая война» «Великий союз», 1948–1953 годы.

«Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София — все эти славные столичные города со всеми своими жителями… попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния… Более того, эти страны подвергаются все более ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Москвы… Коммунистические партии восточноевропейских государств… приобрели непомерно огромную роль в жизни своих стран… а теперь стремятся заполучить и полностью бесконтрольную власть. Правительства во всех этих странах иначе как полицейскими не назовешь, и о существовании подлинной демократии в них, за исключением разве что Чехословакии, говорить, по крайней мере в настоящее время, не приходится».

Из Фултонской речи в штате Миссури, 5 марта 1946 года.

«Если теперь советское правительство попытается, вопреки желанию Запада, построить в своей оккупационной зоне прокоммунистическую Германию, то это приведет к возникновению в британской и американской зонах новых и очень серьезных проблем, поскольку проигравшие войну немцы увидят в этом возможность стать предметом торгов между Советами и странами западной демократии… мы видим сегодня не ту демократическую Европу, ради построения которой сражались в войне. И это не та Европа, которая может стать гарантом прочного мира».

Из Фултонской речи в штате Миссури, 5 марта 1946 года.

«17 июля пришло известие, потрясшее весь мир. Днем ко мне заехал Стимсон (Генри Стимсон, военный министр США.— “Ъ”) и положил передо мной клочок бумаги, на котором было написано: “Младенцы благополучно родились”. Я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. “Это значит,— сказал Стимсон,— что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана”. Были ли эти бомбы бесполезными или они оказались всесокрушающими? Теперь нам это было известно... Никто еще не мог определить ближайших военных последствий этого открытия, и никто еще не осознал его значения… Так, значит, вот что даст возможность быстро закончить Вторую мировую войну, а пожалуй, и многое другое».

Из шестого тома мемуаров «Вторая мировая война» «Триумф и трагедия», 1948–1953 годы.

«Сталин был нашим союзником в борьбе против Гитлера, когда Россия подверглась агрессии, но, когда Гитлер был уничтожен, Сталин превратился в главную угрозу для нас. После нашей общей победы стало очевидно, что его действия вновь разделили мир. По-видимому, его захватили мечты о мировом господстве. Он превратил треть Европы в сателлита Советского Союза, навязав им коммунизм… Но вот уже год, как Сталин умер — это несомненно, и с тех пор я питаю надежду, что открывается новая перспектива для России, новая надежда на мирное сосуществование с русским народом».

Из речи, произнесенной перед конференцией Консервативной партии Великобритании, 9 октября 1954 года.

«Десять древних столиц Европы ныне за Железным занавесом. Большая часть континента является зависимой. Они избежали нацизма только для того, чтобы впасть в крайность коммунизма. Это как совершить долгое и мучительное путешествие, чтобы покинуть Северный полюс для того, чтобы обнаружить, что в конце концов ты проснулся на Южном полюсе. И вокруг лишь лед и снег, и резкие, пронзительные ветры».

Из выступления в Совете Европы в Страсбурге, 17 августа 1949 года.

«Уже начала свою работу всемирная организация, ООН, являющаяся преемницей Лиги Наций и созданная главным образом для предотвращения новой войны. Присоединение к ООН Соединенных Штатов, учитывая огромную роль вашей страны в международных делах, придает этой новой организации особый авторитет. Мы должны постоянно заботиться о том, чтобы работа ООН была как можно более продуктивной и носила реальный, а не показной характер, чтобы организация эта была активно действующей силой, а не просто трибуной для пустословия, чтобы она стала подлинным Храмом Мира, где когда-нибудь будут вывешены щиты с гербами огромного множества стран, а не превратилась во вторую вавилонскую башню или в место для сведения счетов».

Из Фултонской речи в штате Миссури, 5 марта 1946 года.

«Во всей мировой истории не найти другого примера войны, которой можно было бы так же легко избежать, как недавней кровавой бойни, прошедшей опустошающей поступью по всей земле... Однако никто не верил в надвигающуюся опасность... Мы не должны допустить повторения подобной катастрофы, и добиться этого сегодня, в 1946 году, возможно лишь путем налаживания нормальных отношений и всеобъемлющего взаимопонимания с Россией под эгидой Организации Объединенных Наций. Поддержание таких отношений в течение многих и многих мирных лет должно обеспечиваться не только авторитетом ООН, но и всей мощью США, Великобритании и других англоязычных стран и их союзников».

Из Фултонской речи в штате Миссури, 5 марта 1946 года.