На дне рождения российской версии журнала Rolling Stone в Зеленом театре ЦПКиО имени Горького выступил Майк Паттон. Один из главных музыкальных провокаторов последних 15 лет вышел на сцену в составе проекта Fantomas — шумного квартета, вызывающего самые противоречивые реакции у зрителей. БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ с радостью обнаружил в этом авангардном по сути представлении рудименты старых добрых 90-х, когда господин Паттон еще пел в группе Faith No More.
Интереснее всего на концерте Fantomas было наблюдать даже не за гениальным эксцентриком Паттоном, а за публикой. На сцене в принципе-то играли на яростных гитарах и остервенело барабанили, но реакция аудитории была мало похожа на концерт трэш-металлической группы. Громкую и агрессивную музыку Fantomas люди слушали по большей части молча и с серьезным выражением на лицах. Время от времени где-то у сцены в воздух вытягивались робкие кулаки с отогнутыми указательными пальцами и мизинцами — это непросвещенные Бивисы и Баттхеды покупались на сумасшедшие ритмы.
Однако композиции быстро оказывались чем-то совсем противоположным панк-стандарту, в программе концерта сложно было обнаружить хотя бы минуту однообразного ритма, на котором, собственно, и строится любая "массовая" музыка. Едва начав вести себя подобающим панкам и металлистам образом, проще говоря, махать "козой", юные меломаны быстро стухали, ибо поддержки в лице окружающих не находили: наполнившая партер интеллектуальная элита пришла совсем не затем, чтобы "расколбаситься" как следует. Она пришла на встречу с художником широчайшего диапазона, любимым певцом гуру инди-сообщества Джона Зорна. За каждым звуком, который издавал Майк Паттон, судя по лицам в партере, следовало искать глубинные культурные пласты и скрытые смыслы. Вероятно, более правы были все же те, кто слушал Fantomas с улыбками на лицах. Ибо то, что делал господин Паттон, было насколько сложно, настолько же и весело по исполнению.
Fantomas — один из трех-четырех проектов, в которых певец участвует одновременно. Каждый альбом этой группы концептуально закручен вокруг какой-нибудь одной идеи. Например, предыдущий альбом Fantomas "Delirium Cordia" был посвящен физической боли и представлял собой единую композицию, которая могла бы быть саундтреком к сложной хирургической операции. Программа, которую господин Паттон привез в Москву, основана на совсем новом диске "Suspended Animation", состоящем, наоборот, из тридцати кратчайших пьес, основанных на сэмплах из мультиков и старых кинофильмов. Учитывая, что даже в таком спринтерском формате Майк Паттон ухитряется усложнять произведения неожиданными диссонансами, частой сменой ритма, воплями, воем и непредсказуемыми звуками из своего сэмплера, играть все это в режиме live представляется непосильной задачей. Господин Паттон неоднократно отмечал в интервью, что, несмотря на участие в проекте Fantomas самых профессиональных музыкантов, сложнее всего для них именно выучить всю программу.
Майк Паттон — и фронтмен, и дирижер Fantomas. Похоже, даже после долгих совместных турне он один знает, на каком именно такте однообразного синтезаторного периода барабаны Терри Боззио должны взорваться неожиданным залпом и на каком они должны так же резко уступить место вкрадчивому гитарному скрежету Базза Осборна. Так они с господином Боззио и замирают, словно в каком-то немом поединке: барабанщик, ждущий приказа в очередной раз обрушить на публику всю мощь бесчисленных бочек, гонгов и тарелок, и хитро улыбающийся лидер с вопросом в демонических очах: ну, угадаешь, когда вступать, или опять подсказка нужна?
Но эта интрига, определенно заводящая тех, кто на сцене, не главное, что заставляет зрителя смотреть концерт от начала до конца. Внимание держит, конечно, сам Майк Паттон. Меньше всего хочется измерять его голос октавами. Лучше — джоулями. На московском концерте он продемонстрировал все, чего от него ждали: имитировал голосом гитары, пение птиц, клекот исчадий потусторонних миров, визжал, выл, стонал, используя как минимум три по-разному обработанных электроникой микрофона. Самое интересное, что в его пьесах до сих пор находится место и для "нормального" пения, и тогда вспоминаются времена единственной его группы, которую можно было часто видеть по телевизору,— Faith No More. При этом, с головой уйдя в авангард, Майк Паттон в смысле поведения на сцене совсем не превратился в статичного клубного колдуна с ноутбуками. Он все так же скачет вприсядку и демонстрирует отличную растяжку каратиста, он даже носит штаны в стиле милитари, как и подобает истинному ню-металлисту. Майк Паттон — сценическое существо, за которым хочется наблюдать даже с выключенным звуком, провокатор высшей пробы, полноценный современный артист, не укладывающийся в рамки стилей и имиджевые стереотипы. Достаточно сказать, что его подход к живым выступлениям у многих присутствовавших вызвал ассоциации с "Поп-механиками" Сергея Курехина.
Как это принято на выступлениях Fantomas, публика ближе к концу действа стала швырять на сцену предметы. По большей части это были CD. Хочется верить, что молодые русские музыканты таким образом хотели обратить на себя внимание человека, который помимо всего прочего еще и руководит прогрессивным рекорд-лейблом Ipecac. Но бывало в жизни господина Паттона, что разъяренные его художественной какофонией зрители бросали в него из зала и кое-что посерьезнее. Так что когда очередной снаряд пролетел в опасной близости от авангардиста, он на секунду отвлекся от напряженного инструментального диалога, с бесконечной грациозностью повернул голову и, точно выдержав паузу, отправил в сторону публики смачный крупный плевок — тоже своего рода предмет искусства.