обозреватель
Спор о том, чья демократия лучше и в какой стране или группе стран пресса может считаться более свободной, возник не сегодня. Советские пропагандисты говорили о преимуществах "социалистической демократии" и повторяли ленинский тезис о зависимости буржуазной прессы от денежного мешка. Многие арабские лидеры взяли немало из советского опыта, и правящий почти три десятилетия египетский президент Мубарак, учившийся в СССР,— хрестоматийный пример таких заимствований. Между тем в современном мире старая дискуссия не только не угасла, но и приобрела для многих государств особую остроту. Сегодня проблемы свободы и демократии — это уже не просто предмет идеологической борьбы, а практический вопрос выживания не одного десятка режимов на огромном пространстве от Ближнего Востока и Центральной Азии до Корейского полуострова. Признав данные режимы недемократическими, администрация президента США Джорджа Буша ставит перед ними вопрос ребром: дальше так продолжаться не может, демократизируйтесь добровольно, либо мы сами придем к вам и поможем вам обрести демократию. На Россию в Вашингтоне подобным образом не замахиваются, однако те же претензии, пусть в более мягком и приглушенном виде, все чаще высказываются и Москве, которую американские горячие головы даже предлагают исключить из "восьмерки".
В этих условиях любые доводы, способные снять с той или иной страны выдвигаемые против нее обвинения, отвести от нее угрозу "цветной революции" или военной операции, подобной операциям в Афганистане и Ираке, резко возрастают в цене. Каждый аргумент, доказывающий, что, дескать, "мы здесь очень даже демократичные", становится на вес золота. В ход идут самые разнообразные средства. В одной стране собирают подборку газетных статей для госсекретаря США Кондолизы Райс, призванную представить работу "самых неконтролируемых СМИ в мире", власти другой страны обещают провести расследование расстрела нескольких сот своих граждан — независимое расследование, правда, своими силами, без посторонних глаз.
При этом между всеми политиками, оказавшимися под ударом, есть нечто общее — продиктованное инстинктом самосохранения стремление продемонстрировать способность к переменам, при этом ничего не меняя. Это такая готовность азартно сыграть в демократию, если кому-то далекому и могущественному, с кем лучше не ссориться, сегодня так уж хочется этой демократии. Весьма символично, что под видом демократизации в таких случаях, как правило, происходит одно и то же — дальнейшее укрепление вертикали власти, ее консолидация в руках правящего клана или группировки. Последний пример подобных маневров высшего политического пилотажа продемонстрировал отставной летчик и ветеран ближневосточной политики Хосни Мубарак. Одним махом сменив руководителей ведущих государственных СМИ, он показал, что ветры перемен — да еще каких перемен — могут дуть и в Египте. Эффектно, не так ли? Между тем в одних и тех же принтерах произошла замена старых картриджей на новые. Шрифты не изменились, и предлагаемые публике тексты те же. Это все те же старые песни о главном.