Кадры пустых кабинетов. Их принадлежность к индустрии моды выдают оставленный на стене снимок «Довимы со слонами» Ричарда Аведона и будто бы случайно забытый портрет стройного Кристиана Диора кисти Бернара Бюффе. Каких только секретов ни хранят стены исторического дома на авеню Монтень, куда Кристиан Диор перевез свое детище в декабре 1946 года, всего за несколько недель до презентации революционной коллекции New Look.
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Эти слои прошлого снимал канадско-американский фотограф Роберт Полидори на протяжении двух лет масштабного ремонта: от первого отодранного плинтуса на излете 2019 года до высаженной в фойе бутика розы скульптора Изы Генцкен, которая встречала первых гостей в марте 2022-го. В книге Dior «Metamorphosis» (издательство Rizzoli) покадрово задокументировано разрушение и возрождение. Там, где были шкафы и полки,— выдернутые с корнем провода, развороченный ковролин и двери, подпирающие стены. На одной странице исторические салоны блестят хрустальными канделябрами и щеголяют стройными ножками людовиковских комодов. Но стоит перевернуть ее — ни блеска, ни ножек, только лучи закатного солнца пляшут по ободранным стенам. Вот кабинет Марии Грации-Кьюри — цветут хризантемы на фоне глянцевых обложек. На одной из них Дженнифер Лоуренс в диоровском красном декольте несет «пламя Голливуда», на другой — «Правила куршевельского съема» на чисто русском языке. Наталья Водянова, Антуан Арно, Сидней Толедано, письмо от руки с благодарностями за сказочное свадебное платье (от Кьяры Ферраньи, судя по всему), мопс, блокнот всех цветов радуги, чай Dammann Earl Grey. И вдруг — гора мусора. Под снятыми обоями и паркетом обнажаются подтеки и раны исторического здания, прожитые здесь жизни.
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
От мира гламура 72-летний Роберт Полидори так же далек, как его фотографии — от глянцевых картинок из альбомов, что принято красиво выкладывать на журнальный столик. Из модных коллабораций в его послужном списке только рекламная кампания Bottega Veneta десятилетней давности. Страсть Полидори — архитектура. Он снимал Гавану Кастро, последствия Чернобыля, разрушенный ураганом Новый Орлеан, заброшенные церкви Неаполя, пустые залы Кремля и выпотрошенные спальни Версаля. Полидори — хроникер всех реставраций королевского дворца начиная с 1980-х годов. Интерес к разрушениям, распадам у него антропологический, даже анатомический. Его камера фиксирует, как из предшествующих состояний возникает что-то иное, собирается новое тело. На интерьеры — будь то версальские залы или квартира нувориша — фотограф смотрит глазами Фрейда и твердит про «сверх-Я». «Мода — из той же серии,— говорит Полидори.— Одеваться, чтобы кем-то стать, кем-то казаться». Подписывая книгу, он в который раз пересказывает свою мысль о том, что мода гонится за вечной идеальной молодостью. Его же интересуют шрамы и морщины, несовершенства и разруха. Их он готов часами ловить на длинной выдержке в ожидании идеального естественного света. «Работы в Dior были такого масштаба, что в какой-то момент я потерял все ориентиры в зданиях»,— признается фотограф.
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Фото: Robert Polidori
Тогда на помощь пришел директор по коммуникациям, который предложил ориентироваться по платьям. Кульминационная часть книги — вывод на стройку знаковых архивных вещей французского дома работы всех арт-директоров: от Кристиана Диора до Марии Грации-Кьюри. Роскошный парад открывает исторический ансамбль Bar из кутюрной коллекции 1947 года на фоне бетонной стяжки, шлейф платья hellebore Джанфранко Ферре тянется по ступенькам лестницы, многослойные оммажи New Look от Гальяно выступают в неоновой подсветке и полиэтиленах, Рафа Симонса — в скелетах строительных лесов, а для творений Марии Грации-Кьюри выбрали артистический кадр на фоне «электрической разметки», этакие строительные граффити.
Вторая часть книги — реконструкция. Страница за страницей хаос пересобирается в порядок. Музейные экспонаты занимают места в новой галерее Dior, лестницу с впечатляющими витринами, в которых красивым деграде от этажа к этажу выстроились миниатюрные платья, сумки и туфли, намывают люди и пылесосы, в баре бутика уже заряжены кофемашины, подстрижены газоны. «Чем больше меняются вещи, тем больше они становятся сами собой»,— Роберт Полидори завершает свою книгу на философской ноте, приглашая читателей проложить свой маршрут по адресу авеню Монтень, 30.