классическая музыка фестиваль
Фестиваль "Звезды белых ночей" продолжает серию симфонических концертов. На этот раз на сцену Мариинского театра высадился один из лучших оркестров в мире, и уж точно лучший в Италии,— оркестр национальной академии "Санта-Чечилия" из Рима. В чем убедился ВЛАДИМИР Ъ-РАННЕВ.
Концерт оркестра старейшей академии Италии, основанной папским указом в 1584 году, открыли и замкнули сочинения, которые можно считать образцами итальянского нарциссизма,— увертюра к опере "Вильгельм Телль" Джоаккино Россини и две "римские" симфонические поэмы Отторино Респиги. Оркестр "Санта-Чечилии" — лучший симфонический коллектив страны, за чей дирижерский пульт вступали в свое время Густав Малер, Клод Дебюсси, Игорь Стравинский, Пауль Хиндемит, Артуро Тосканини, Вильгельм Фуртвенглер, Герберт фон Караян. В общем, дирижерский иконостас музыки ХХ века.
В Петербурге оркестром правил маэстро Карло Рицци, не столь венценосный, как его предшественники, но знающий свое дело. Его работа была отменна: он добился сочного, но ясного звука оркестра, управляя им с особой виртуозностью. Это относится к ажурной постройке россиниевской увертюры, где так часто дирижеры позволяют себе маслянистую живопись в ущерб тонкоструйной графике. И в поэмах Респиги — "Фонтаны Рима" и "Пинии Рима" — при всей фантастической сложности их колористических партитур не слиплось ни одной мелодии или подголоска. Что, учитывая многоэтажную слоистость оркестровой полифонии, совсем непросто.
Между Россини и Респиги итальянцы дали публике отдышаться, выпустив на сцену самого титулованного в мире солиста-бандонеониста Ришара Гальяно. Бандонеон — это гармошка, напоминающая нашу трехрядку. Только аргентинская. Итальянца Гальяно приучил к ней его друг Астор Пьяццола — классик аргентинского танго, чей концерт для бандонеона и струнного оркестра и предстояло выслушать. Играл господин Гальяно хорошо. Чисто, аккуратно, в такт с дирижером. Но, к сожалению, все это чернофрачное концертное музицирование выглядело не к месту стерилизованным подобием той "настоящей жизни", какая пульсирует в разгоряченном аргентинском танго кабачков и ресторанчиков. "Играть чисто" там — как "жить чистюлей". На сцене Мариинки получилось как раз такое пресноватое, филармоническое танго. Зато это исполнение послужило еще одним подтверждением того, что мы живем в мире контекста. И что эклектика — в какой-то мере симптом художественной растерянности. Поэтому, как ни старайся, лоскуты расползаются по швам. Впрочем, публика приняла симфоэтно Ришара Гальяно восторженно, ведь и он оказался вооружен непререкаемым аргументом всякого музыканта — блестящей виртуозностью.