Лицом к лицу с шахтером
В небольшой комнате собрали лучших представителей шахтерской профессии. В последнее время они быстрыми темпами повышали производительность труда и на днях оставили позади бессмертный, казалось бы, рекорд советского шахтера Алексея Стаханова. На столе в ожидании президента лежал кусок угля, на котором белой краской было написано "2 000 000 т" (столько угля перегнавший Стаханова шахтер Щербаков выдал с начала года со своей бригадой), а в многочисленных вазочках вокруг угля лежали огромного размера шоколадные конфеты. Все это создавало атмосферу благодушия и самоуспокоенности, очень опасную в любом деле, тем более в шахтерском.Владимир Путин начал с того, что очень хотел бы спуститься в шахту, но не смог. Ведь его привезли на открытый разрез, который, впрочем, ему тоже очень понравился.
– Это потрясающее зрелище, просто удивительное! И еще удивительно, – продолжил он льстить шахтерам, – как вам удалось выйти на такой рост производительности труда!
Шахтеры уверенно улыбались. Было ясно, что это для них не предел. Перестав удивляться, президент спросил, есть ли у шахтеров вопросы к нему. Вопрос был у технолога Кулагина. Он спросил, почему им, шахтерам, не дают кредиты в банках. Вот, например, дают же всем желающим в Германии.
– А человек потом отдает ему, банку, эти деньги! – с обидой закончил технолог.
– Вы назвали совершенно точный адрес! – обрадовался Владимир Путин. – Правильный!
– Ну! – обрадовался и технолог.
– Страна со стабильной экономикой, с прозрачной налоговой системой. Банк может точно просчитать, когда любой человек может отдать кредит и вообще, может или нет.
Технолог на глазах мрачнел.
– Я уверен, что и наши банки смогут когда-нибудь наладить такую систему, – завершил президент.
Шахтер подавленно кивнул.
– А я хочу спросить, заводить мне детей или нет, – озабоченно спросил горнорабочий Нефедов, которому дали задать вопрос от молодежи.
– Заводи! – кивнул Владимир Путин.
– Для этого, к сожалению, должны заработать какие-то механизмы, – пожаловался Нефедов.
– Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Накопительную систему пенсионного обеспечения, верно?
По мнению президента, то, что делают шахтеры, часто граничит с героизмом, а вот "человек умер, и все, никаких денег после себя не оставил". А если накопительная система будет работать, после человека останутся его деньги.
– Так что заводи детей, заводи!
Шахтер покорно кивнул.
– С молодыми все ясно, Владимир Владимирович! А как быть с пожилыми, которые еще работают? – спросил работающий пожилой шахтер. – Пенсии-то маленькие.
– Да еще недавно их вообще не платили, – сообщил президент. – Я удивляюсь, как люди жили-то! А вы на пенсии? Надо же! А не скажешь.
Шахтер счастливо покраснел.
– Лично мне посчастливилось, что я работаю на "Распадской", – сказал еще один шахтер. – Но у меня два сына работают на других шахтах, не таких успешных. Их что, закрывать будут?
Владимир Путин почему-то на этот раз не стал играть с шахтером в поддавки и ответил, что там, где нет абсолютно никаких перспектив, "что же людей-то мучить? Людей надо переучивать или переводить на другие шахты".
– Да, совершенно верно! С собственниками будем разбираться! – закончил президентскую мысль губернатор Кемеровской области Амангельды Тулеев.
Тут в бой вступил профсоюзный лидер Иван Мохначук. Он заговорил про пенсионные фонды, которые мало думают о шахтерах, но запутался и стал говорить, что шахтеры, конечно, сами часто неправильно ведут себя.
– Да у вас, я вижу, сговор с работодателями, – прервал его президент.
– Нет! – воскликнул профсоюзный лидер. – Просто с Зурабовым очень трудно договариваться.
– Придется, – сказал президент.
– А я хочу задать шпионский вопрос, – заявил технолог Кулагин.
– Мы с вами, видимо, коллеги. По прошлой жизни, – расслабился Владимир Путин.
– Да, и до нас дошел слух, что вы приехали не только нашими красотами полюбоваться, но и Амангельды у нас забрать.
Это был первый вопрос, который застал врасплох президента.
– Кого-то, конечно, надо забрать, – произнес он.
– Но не его! – давил технолог. – Посмотрите, что он с Кемеровской областью сделал! Как хороша наша жизнь здесь!
– Да он и оттуда вам будет помогать, – сказал президент.
– Вы его загрузите, и он не сможет.
Губернатор Тулеев переводил взгляд с президента Путина на технолога и обратно.
– Я подумаю, – прервал технолога президент.
Судя по всему, раньше ему не приходила в голову мысль забрать господина Тулеева в Москву.
На прощанье президенту подарили шахтерский фонарь. Пусть заберет в Москву. Кому нужен фонарь на открытом разрезе?
Госсоветская власть
Президиум Госсовета по проблемам угольной отрасли продолжался четыре часа. В основном речь шла о достижениях. Почти все говорили о том, что за последнее время отрасль ожила. Многие считали, что этим она обязана идущей приватизации. Так, Аман Тулеев заявил, что приватизация должна закончиться уже к следующему году. Его поддержал и Виктор Христенко. А когда президент Коми господин Торлопов попросил отложить приватизацию одного угольного предприятия на год, это вызвало резкую реакцию господина Путина:– Конечно, делайте так, как считаете нужным. Только пусть тогда шахтеры идут стучать касками не к Горбатому мосту в Москве, а к зданию вашей администрации.
Срезал он и Анатолия Чубайса. Когда тот сказал, что уголь для него не чужая отрасль, президент подмигнул:
– В каком смысле?
– В прямом, – угрюмо ответил Чубайс.
Он отчитался, что смертность на шахтах снизилась в два раза. Было ясно, что этим обстоятельством отрасль обязана хорошим отношениям угольщиков с энергетиками. А господин Чубайс продолжал:
– Успехами последних двух лет мы обязаны прежде всего программной реструктуризации. Раньше, да еще год назад, ни одно заседание межведомственной комиссии здесь, в Кемеровской области, не начиналось без десятитысячной толпы шахтеров, которые обвиняли нас, что мы действуем по указке Международного валютного фонда. Собственно, по этой указке мы и отработали, и отрасль встала на ноги!
Владимир Путин слушал-слушал господина Чубайса и не выдержал:
– Да я знаю: у нас много сделано в последнее время.
Господин Чубайс замолчал.
– Да не выспался он. Не в форме сегодня, – огорченно сказал один из сотрудников РАО ЕЭС, сидевший рядом со мной.
К Анатолию Чубайсу цеплялись едва ли не все выступавшие. Только министр путей сообщения господин Фадеев похвалил председателя РАО ЕЭС за то, что тот пообещал сжигать 30 млн тонн угля в своих топках. Между тем господин Чубайс говорил только про то, что ежегодно бессмысленно сжигается 30 млрд тонн газа. То есть господин Фадеев просто перепутал уголь с газом. Участники совещания хихикали, Анатолий Чубайс откровенно смеялся. Невозмутимым оставался только сам господин Фадеев:
– Сезонные тарифы будем поднимать. Это надо выполнять, потому что на высочайшем уровне сказано.
Тут уж не выдержал и Владимир Путин:
– Да это же совещание. Я сказал, но ведь у вас должно быть свое мнение – не надо так буквально понимать.
– Да нет, сделаем! Не снижая годового уровня. Начнем, и все! Сейчас добавим, а летом сбросим. Нормально!
На совещании выступили все губернаторы региона. Почти все жаловались на свои отношения с федеральными министерствами. Один из губернаторов вообще заявил, что министерства без конца разводят их.
– Когда спирт разводят, получается вполне приемлемый для употребления продукт. А когда министерство разводит целый регион, это никуда не годится, – согласился президент.
Это совещание нельзя было закончить, его можно было только прекратить. Владимир Путин и сделал это, сказав, что уже после полутора-двух часов любое совещание становится бессмысленным, а они работают уже больше четырех.