Сам я узнал обо всем, только когда пришел на работу 19-го утром. Большая часть наших сотрудников понять ничего не могли. Начальство никаких указаний не дает, люди ходят из кабинета в кабинет. Самые дураки поздравляют друг друга с праздником. Но большинство просто растеряно. Что-то в стране происходит, наш главный начальник вроде бы в новой власти — а нам никаких указаний не отдают. Почему — непонятно. 20-го попросили прийти к 9 часам. Опять весь день пили чай, никаких указаний не было. Нервное напряжение нарастает. Товарищ из соседнего отдела, молодой капитан, отвел меня в сторону и сказал: "Похоже, что это госпереворот. Надо что-то делать". Я ему говорю, дескать, Федя, спокойно, только не надо самосожжения, и из окна бросаться не надо. Ты выбрал свою сторону --- это уже немало.
К вечеру 20-го растерянность и недоумение дошли до предела. В глазах у многих сотрудников (особенно тех, кто шибко радовался вначале) тоска и предчувствие дурного — как у собак перед землетрясением: знают, что приближается какая-то беда, а откуда и какая — не понимают. 21-го утром опять пришли к 9 утра. Опять никаких указаний нет. Напряжение достигает истерики. Приходят люди из соседнего отдела и говорят: "Мы собрались коллективом и послали письменный запрос начальнику управления Воротникову: что происходит, что делать?" Ответа нет. Ну мы тоже собрались у начальника отдела. Говорили, говорили, но так и не поняли — если Крючков от КГБ действует, то почему нам никаких указаний и информации не дают. Вскоре нам сообщили, что вроде бы коллегия КГБ решила, что Крючков от себя воровал, а комитет ни при чем. После обеда подходят ко мне два знакомых молодых сотрудника и говорят, дескать, выходим из КПСС. К вечеру началось даже какое-то нервное веселье. Разошлись по домам в полной неизвестности, что же будет с нами и с комитетом дальше.
Ну 22-го уже все стало ясно. Растерянность перешла в панику: на площади народ, слухи о приближающемся штурме. А личное оружие сотрудников — в сейфах, опечатано. Ну собрали нас в отделе, начальник говорит: "Надо уничтожить лишние и неучтенные бумаги". В соседних отделах документы собирают в мешки, опечатывают и сносят в кабинеты начальников. В мешках в основном, как я понимаю, материалы на нашу внутреннюю агентуру. Народу на площади прибывает. Ребята между собой говорят: что с нами теперь будет, как домой-то идти? А я им говорю: вы-то причем? Это пусть начальники боятся, а простой опер любой власти нужен будет, а новой — вдвойне.
Я только думаю, что теперь наши граждане начальники на Крючкова все свалят и скажут, что это он во всем виноват. Но у нас все знают, что специальная группа, возглавляемая Геннадием Добровольским, проводила аресты (Гдляна они арестовали, Уражцева, искали Иванова, Калугина, практически всех демократов, кто связан был с армией, милицией, КГБ). Свозили они их под Балашиху, на Медвежьи озера. А генерал Добровольский — замначальника 5-го управления. Так что же, начальник управления генерал Воротников не знал, выходит, о деятельности своего зама? В нашей системе это исключено. Теперь вроде версия, что все это — по просьбе коменданта Москвы. Ну да, он попросил, а они из вежливости не отказали.
Ну а кто устанавливал контроль над типографиями, кто "готовил" Гостелерадио и ТАСС? Вообще, как у нас говорят, корни всего этого идут куда-то в информационно-аналитическое управление КГБ. Вот, например, "наш" человек Владимир Кулиш, помощник 1-го зама Кравченко, 19 августа сидел в кабинете Кравченко в его присутствии. Кто ему приказ отдал? Не сам же Крючков, а начальник управления скорее.
Если теперь Бакатин всю эту генеральскую братию не вычистит, а к себе приблизит, это будет большое свинство. Потому как эти скоты нас подставляют, нас будут бить, а они опять сухими из воды выйдут. Впрочем, сейчас все они побегут наперегонки доносить друг на друга. Писать доносы — это не только большевистский, но и вообще национальный вид спорта. Только раньше их писали в комитет, а сейчас на комитет. Раньше часто писали в КГБ на прессу, а теперь в прессу на КГБ. Не хотелось бы, чтобы то, что я сейчас говорю, воспринималось так же. Просто я уверен, что если в этот момент действительные авторы путча не будут наказаны, хотя бы формально, то он может повториться.
Фамилия сотрудника КГБ, поделившегося своими впечатлениями о путче, известна редакции "Ъ".