«Молодежь отгораживалась от взрослых, отстаивая право на внутреннюю жизнь и свободу»

В последнюю неделю страна узнала о существовании «ЧВК Рёдан» — поклонниках манги, которые устраивают массовые драки в российских ТЦ. «Ъ» спросил ньюсмейкеров, представителями какой субкультуры они были в юности.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Мария Арбатова, писательница, общественный деятель:

— Хиппи. Вспоминаю это время с удовольствием. Одной из знаковых точек для хиппи был памятник Ломоносову у факультета журналистики — ее называли «встретимся у голоногого». Среди хиппи, одетых в вязаные майки и тертые джинсы с бахромой, с плетеными фенечками на руках царила атмосфера толерантности и уважения друг к другу. Меня, девятиклассницу, воспринимали как взрослую.

Я примкнула к компании «у голоногого», считающей себя частью московской хипповской «Системы». В арбатскую коммуналку, где я жила, заглядывали хиппи, и этот флэт называли «салон Маши с Арбата». Отсюда и псевдоним, выросший из кликухи, ведь хиппи знали друг друга не по именам, а под кличками.

Мы общались, слушали музыку, читали стихи, а соседи тут же вызывали милицию. Мы не нарушали законов, но прибегал наряд, орал, что всех нас, «грязных хиппи», заберут на перевоспитание за «неправильную одежду». Но среди центровых хиппи было много детей номенклатуры, умевших пригрозить звонком «на вражий голос», и это отрезвляло милиционеров. Хуже было хиппи из пригородов и других городов, их забирали в отделения и избивали за то, что были «не так одеты».

Я была хорошо знакома с лидером московских хиппи Юрой Солнышком (Юрием Бураковым), он уже крепко сидел на игле.

Хиппи создали в СССР то, что называют сетевой структурой: можно было поехать, например, в Таллин, сказать: я от такого-то — и тебя селили и любили. Практически все, кто, минуя наркотики, прошел через «Систему», получили отличную школу свободы и социально состоялись.

Наши хиппи принципиально отличались от западных: мы были социализированы, учились или работали. Уже взрослой я попала в поселение Христиания в Копенгагене и увидела, что там творится. Я бы немедленно забрала детей у этих обдолбанных хиппи.

Андрей Бартенев, художник, куратор выставок:

— Конечно, в Норильске я был стилягой и «бравистом» — большим поклонником группы «Браво» и Жанны Агузаровой! Жители Норильска, люди с непростыми судьбами, были гигантскими поклонниками Владимира Высоцкого. Мы впитали его творчество с молоком матери, были свидетелями магнитофонных батлов его песен, звучавших летом из окон норильских домов.

Тексты, исполняемые Агузаровой, стали для нас новой формацией культуры Высоцкого. И мы с восхищением пали ниц перед ней и группой «Браво». У нас получалось выделиться и самоутвердиться, как и у них, когда мы одевались так же, как они, и танцевали перед зданием Драматического театра.

Игорь Сандлер, музыкальный продюсер, шоумен, издатель, радиоведущий и бизнесмен:

— Я рос сложным подростком. Где-то до десяти лет мама меня привязывала к роялю, чтобы я часами играл гаммы, этюды. Плакал, вырывался, спускался с балкона по сетке во двор, чтобы погонять с пацанами в футбол, поноситься по улицам.

Прилежным учеником стал позже, услышав песни Beatles «Girl», «Yesterday» на гибких пластинках, приложениях к журналу «Кругозор». Потом были Rolling Stones, Beach Boys, другие группы. Я начал подбирать на инструменте композиции, осваивать новую для меня культуру.

К моменту поступления в консерваторию я стал законченным хиппи: длинные волнистые волосы, кожаный плащ, джинсы с клешами. Меня терроризировали, обещали отчислить, я закручивал волосы резиночкой, прятал под рубашку. На вопрос о рваных джинсах «Тебе что, надеть нечего?» отвечал: «Правда нечего».

Еще у меня было другое неформальное увлечение. В школе купил у старшеклассника за 30 копеек качественный снимок Beatles, папа переснял десять фотокопий, и их, пусть и похуже качеством, я продал по 15 копеек, заработав 1 рубль 20 копеек. Так я стал членом еще одной группировки, которую сейчас бы назвали бизнесменами, а тогда именовали спекулянтами. После этого последовали магнитные записи, виниловые пластинки.

Венцом бизнеса стала покупка у югославского исполнителя фирменных клавишных инструментов. Это была детективная история, как я оставил в его номере гостиницы деньги, потом забирал инструменты после концерта и огородами с помощью друзей убегал от преследования КГБ в Саратов. Один из тех инструментов, клавинет, до сих пор живет в моем музее.

Оксана Пушкина, журналист, общественный деятель:

— Была недолго и сугубо в профессиональных целях. С приходом Горбачева молодежные движения разрослись, к концу 1980-х их количество увеличилось втрое. Неформалов определяли по одежде, сленгу, атрибутике, манерам и прочему, с помощью чего молодежь отгораживалась от взрослых, отстаивая право на внутреннюю жизнь и свободу.

Мы, журналисты и стажеры молодежной редакции Ленинградского ТВ, попытались внедриться в среду своих ровесников и понять, чем живут неформалы. Сделали соответствующий грим, подобрали гардероб и пошли на Невский проспект. Так в течение недели мы писали ТВ-летопись жизни этих объединений. Потом был реальный «Прямой эфир», который мы провели с Сашей Невзоровым (признан иноагентом.— «Ъ»). Была бурная реакция, и стало очевидно, что перемены в обществе неотвратимы.

Но что удивило? Никого, кроме нас, журналистов, особенно не интересовало, кто эти люди, чем живут, о чем мечтают. Официальная власть их почти не замечала — перебесятся типа. Вскоре СССР не стало. А меня сегодня при общении со студентами не покидают те же мысли о непонимании молодежи и ее интересов.

Александр Шпрыгин, президент Всероссийского объединения болельщиков:

— Я пришел в фанатское движение в 1989 году, значительно позже его создания. Ходил на все матчи в фанатский сектор, постепенно подружился со всеми, кто там находился. Мы поняли, что есть общая идея, цель. И все, что касалось меня, касалось всех.

Это было время, когда в российском футболе пошел подъем и нужна была активная сила, чтобы его поддержать. Создание общественного движения футбольных болельщиков оставило яркий след, можно сказать, стало смыслом жизни. Поездки в другие города и страны с командами всех уровней закаляли и воспитывали.

Ради развития футбола в разных ситуациях надо было проявлять сильные черты характера. Если мои дети решат идти по этому пути, препятствовать не буду. Ничего деструктивного в движении любых фанатов, не только футбольных, не вижу. Молодежи нужно закаляться, взрослеть и воспитываться.

Алексей Кортнев, лидер группы «Несчастный случай»:

— Ничему этому не был подвержен: ни к хиппизму, ни к каким другим течениям, даже к рокерам, отношения не имел. Это же подразумевает какие-то специфические черты — алкоголизм, черную косуху, длинные волосы, курение, а у меня к этому склонности не было.

Рос очень приличным мальчиком из обеспеченной советской семьи, в школе был секретарем комитета комсомола, а когда стал студентом МГУ, то на субкультуру времени совсем не оставалось. Но так как пытался играть сам, то, конечно, заглядывался на рок-н-ролл. Внимательно следил за тем, как живут и преподносят себя старшие товарищи — и БГ, и Макар (Андрей Макаревич, признан иностранным агентом.— «Ъ»), и Костя Кинчев, и «Крематорий», и «Кино». Хотя какие и БГ, и Макар рок-н-ролльщики? Они благовоспитанные, с высшим образованием товарищи.

Бывал, конечно же, на концертах, в том числе полуподпольных, где зачастую не было никакой усилительной аппаратуры, а иногда даже барабанов. Помню, на совместном концерте в общежитии МГУ «Крематория» и «Кино» барабанщики обеих команд были вынуждены барабанить палками по обтянутым кожзаменителям стульям и топать ногой в пол. Это производило безумное впечатление, это был самый зажигательный рок-н-ролльный концерт, который я слышал.

Анастасия Курехина, художественный руководитель Центра современного искусства и премии имени Сергея Курехина (Санкт-Петербург):

— Я не стала хиппи или рокером, так как у меня была свобода, мудро предоставленная моими продвинутыми родителями. У нас не было конфликта поколений, а мама даже во всем помогала в моих делах, не обделяя при этом младших брата и сестру.

Я могла быть сама по себе: выбирать круг общения, великолепные концерты и тусовки, приходить домой, когда захочу. Ощущала себя симпатичной и образованной, учась в школе и университете.

Дружба с музыкантами — Гребенщиков, Цой, ленинградский рок-клуб, рок в целом всегда были рядом, вокруг меня — открывала для меня новое направление культуры, но не стимулировала личных амбиций стать звездой. Даже когда совсем юной познакомилась и вышла замуж за Сергея, ни о чем не мечтала, кроме как прожить его женой всю жизнь и в старости умереть с ним в один день. Совместные поездки на гастроли, мое мнение о концертах, помощь в творчестве стали семейным счастьем, а не общественно-социальной жизнью.

Сергей Терентьев, основатель группы «Артерия», экс-гитарист групп «Ария» и «Кипелов»:

— Когда-то был рокером, да и сейчас на гитарке поигрываю. А сегодня время рэпа. Особых проблем мое увлечение мне не доставляло, конфликтов с милицией не было, я всегда был законопослушным. Самым страшным для окружающих, конечно, были длинные волосы, но они у меня и до сих пор длинные.

Тогда было очень мало информации, но она все равно как-то просачивалась. В конце 70-х — начале 80-х было тяжело, а в начале 70-х, как ни странно, пластинки с зарубежными исполнителями, которые вроде запрещены, продавались. Рок-н-ролльщиков тогда опасались партийные люди, и чтобы поехать на гастроли, нужно было сдавать на худсовет репертуар, где обязательно должны были быть патриотические песни. Без них никак.

Группа «Прямая речь»