выставка пленэр
В Русском музее открылась выставка объектов, сделанных американской художницей Сарой Флор и знаменитым джазовым музыкантом, экс-перкуссионистом легендарного вильнюсского The Ganelin Trio Владимиром Тарасовым. Вернее, объекты разместились не в самом музее, а на природе — в пруду Михайловского сада, позади основного здания музея. Современным искусством на пленэре любовалась АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
У кураторов отдела новейших течений ассоциации возвышенные: цветы и архитектура. Орхидеи и Вавилонская башня. Впрочем, если заткнуть уши и только смотреть, то девять объектов, плавающих в пруду недавно отреставрированного Михайловского сада, покажутся более похожими на произведения безумного кондитера: подтаявший Колизей акварельно-пирожных оттенков, карамельное дерево из гофмановской сказки. И наверное, эти милые поделки американки Сары Флор были бы не более чем аттракционом, если бы не их музыкальная начинка. Из плавучих тортов доносятся нежные шелесты и перезвоны колокольчиков, нечто мелодичное и неуловимо тибетское, звучанием напоминающее эоловы арфы — их ведь любили ставить в романтических пейзажных парках. И понимаешь, что аура, возвышенные ассоциации, медитативные настроения — все это на совести Владимира Тарасова.
Господина Тарасова в Русском музее любят давно, и не только потому что меломаны. Ведь он в прямом смысле живой отзвук московского концептуализма. Спустя несколько лет после распада трио ГТЧ (Ганелина--Тарасова--Чекасина) Владимир Тарасов дебютировал в визуальных искусствах. С начала 1990-х он работал вместе с Ильей Кабаковым: делал звуковую составляющую его самых знаменитых тотальных инсталляций, в том числе и на триумфальной для живого классика Венецианской биеннале в 1993-м. Участвовал в перформансах Гриши Брускина и Дмитрия Александровича Пригова. Однако соучастия в современном искусстве ему оказалось мало — и он стал выступать сольно, с авторскими аудиоинсталляциями. Года два назад семь из них выставляли в Мраморном дворце, проект назывался "Звуковые игры". Частью это были совершено оригинальные пространственно-звуковые решения, частью — кавер-версии некогда озвученных кабаковских инсталляций ("Случай в музее", "Концерт для мухи"), из которых изъяли концептуальную бытовую среду и советскую антропологию. Оставили некий пластический минимум, лабиринт из жестяных ведер, полиэтиленовой пленки и неторопливых тяжелых капель, издающих гулкий, ощупывающий пространство звук, чтобы получилось акустическое чудо посвященной вечно дождливому Петербургу "Музыки воды". Этот минимализм средств сродни тому жестко просчитанному минимуму движений, что совершает сам музыкант, священнодействуя в центре своей ударной установки, между тамбурином, тамтамом, колокольчиками и индейскими маракасами. Его джазовые выступления внешне похожи на перформанс — в этом смогли убедиться посетители концерта "Алеаторической музыки для ударных и рулетки", данного Владимиром Тарасовым накануне вернисажа в галерее Bulthaup.
Нынешний выход на природу для аудиовизуального искусства Владимира Тарасова, который и в качестве музыканта предпочитает инструменты из живых, природных материалов, более чем органичен. Кажется, будто его алеаторика сделана по тому же принципу, что и пейзажный сад: за декларативной простотой и естественностью скрывается немыслимая, формально изощренная сложность.