Книги

Молодая писательница Анна Матвеева уже успела продемонстрировать свои умения в целых трех жанровых разновидностях: дебютировала она с полудокументальным повествованием о затерянных в снегах альпинистах. Затем выпустила остросоциальный роман об одном неприятном скандале, случившемся в церковной среде. В новом сборнике ее журнальные публикации объединены со свежими текстами. Есть здесь и "социалка": заглавная повесть "Голев и Кастро" — печальная история неприкаянного интеллигента, ради семьи заделавшегося португальским гастарбайтером. Но тон в сборнике задают повести и рассказы самого удачного извода матвеевской прозы — это грустные и одновременно лукавые сюжеты о вечном круговороте женщин в природе.

Самая "ароматная" повесть — "Итальянское вино" — рассказывает о самой легкой и выгодной любви. Куда уж лучше, если героиня позволяет себя боготворить, а сама без конца гадает: люблю — не люблю. Хорошо, когда есть время и возможность распробовать свои чувства, словно итальянское вино. Но даже автор понимает, что такой случай — скорее исключение. В большинстве рассказов и повестей сборника женщины сменяют друг друга словно весна зиму. И вот он, новый шаг в российской женской прозе: героини делают это без надрыва и безобразных истерик, а, как ни странно, с достоинством. Что поделаешь, закон природы: в "Па-де-труа" нестарой жене приходится разбираться с молоденькой "третьей лишней", в "Сладкой отраве унижений" три подружки не могут поделить кумира юности, в "Острове святой Елены" старая дева безнадежно ждет своего прочно женатого возлюбленного.

Замыслы многих рассказов родом не из детства, а из школы. Вот будущая писательница, уже давно не слушая учительницу, мечтает у окна. Придумывает все эти случайные встречи под дождем, всех этих принцев, у которых обязательно оказывается полцарства и жена в придачу. Или вот, например: учились вместе Куколка и Селедка, одна другую дразнила, а потом Куколка обабилась, а Селедка стала супермоделью. Действительно, было бы странно, случись все наоборот. Зазор между фантазиями школьницы и открывшимися тогдашним выпускникам просторами оказался не таким уж огромным — и вполне достойным художественного осмысления. Анна Матвеева лишь чуть-чуть подыгрывает действительности: так, в "Итальянском вине" соперницей героини оказывается дочь ее давнего любовника. Хотя в жизни такие соперницы обычно появляются буквально ниоткуда.

Анна Матвеева, действуя на том же поле, что и Виктория Токарева и Людмила Улицкая, вовсе не отбивает читателей у этих мэтресс жанра. Напротив, увлекшиеся Матвеевой молодые дамы лучше смогут понять старшее поколение, зачитывавшееся той же Улицкой. Просто закон "круговорота" действует и на книжных полках. Повести и рассказы Матвеевой, словно более модная одежка, скроены на размер меньше. И всего-то какие пустяки надо было выполнить: матвеевская проза позанималась фитнесом, сделала обязательные депиляцию с маникюром, ловко приоделась в Fendi и затвердила, что не надо носить розовое, зеленое и желтое ("будешь выглядеть как свинья, плесень и яйцо"). Но это, конечно, не все. Глянец за последнее время успели навести и многие другие дамские повествования. Как бы это патетично ни звучало, но матвеевская проза сумела при всех депиляциях и прочих манипуляциях не лишиться человечности.

Мария Рыбакова, почти ровесница Анны Матвеевой, идет совершенно другим путем. Ее проза демонстративно отвергает полагающийся молодому автору стандартный набор: здесь как будто и в школу чуть свет не просыпались, и от подростковых прыщей не страдали. Продолжение не менее аскетично. "Мои ровесники делились на две группы. Одним были важны деньги, карьера, образование. Другим — политические протесты и постель. Я не принадлежал ни к тем, ни к другим, но умел притворяться",— признается герой романа. Нет, разумная рыбаковская проза сразу попросила себе в репетиторы Набокова и Пруста с Павичем и все экзамены пытается сдать экстерном. Эта изолированность и порождает главную тему нового романа "Братство проигравших". Вся эта книга посвящена какому-то болезненному одиночеству. Причем одиночество это добровольное. Автор не будет присматриваться к нашей обычной грешной жизни. Хотя в ней, возможно, и нашлись бы пара-другая сюжетцев, которые, кто знает, автора и развлекли бы. Нет, герои здесь не тяготятся своей абстрактностью. Они должны быть несчастны, но при этом обязательно "литературогеничны" (у Марии Рыбаковой это называется "красивые легкие фигуры"). Один — молодой издатель Бернард, скучающий наследник крупного бизнеса. У другого, Кассиана, история с более необычным изгибом: он потерял любимую жену и теперь сам решился стать ею. От превращения в трансвестита спасает автобиографическая книга, которую герою заказал Бернард и которая, впрочем, не имеет никакого успеха. Разочарованный Кассиан отправляется в Китай, где знакомится с другими "проигравшими" — ученым Яном и русской преподавательницей Кларой.

Да и сама проза Рыбаковой тоже отправляется в добровольное изгнание. Интересно, что весь роман выстроен на чужеземном материале, что является довольно рискованным ходом. Есть тут свои плюсы. Так, выгодно смотрятся китайские зарисовки с натуры: Харбин, угроза атипичной пневмонии. Вот героиня покупает ароматный ананас на рынке, но из страха заразиться "той болезнью" выбрасывает красиво разрезанный фрукт. Если автор и принадлежит к какому-нибудь "братству", то скорее к счастливому "клубу путешественников". Например, может часами рассуждать о географических параллелях: "Ханчжоу и Женева: холмы вокруг огромного озера, город на берегу. Сучжоу и Брюгге — опять один и тот же город... А Шанхай — это Нью-Йорк". Да, так современную молодежную прозу по миру давно не швыряло.