Чужой среди своих
мировая победа / гастроли
В Большом зале консерватории выступил Владимир Ашкенази. Вместе с Немецким симфоническим оркестром Берлина всемирно известный дирижер представил публике программу из произведений Дмитрия Шостаковича и Мориса Равеля. На концерте побывал МАКСИМ АЛЕКСЕЕВ.
Владимир Ашкенази — одна из самых интересных фигур на мировой исполнительско-дирижерской сцене. Он родился в 1937 году в Горьком (Нижний Новгород) в семье известнейшего эстрадного пианиста Давида Ашкенази. Учился в Центральной музыкальной школе в Москве, затем в Московской консерватории у одного из лучших пианистов и педагогов того времени — Льва Оборина. В 19 лет стал победителем конкурса королевы Елизаветы в Брюсселе.
Учась в консерватории, Владимир Ашкенази познакомился с исландской пианисткой Торун Джоансдоттир и вскоре женился на ней. Всякий раз преодолевая разнообразные препятствия на пути к зарубежным гастролям, Владимир Ашкенази тем не менее вряд ли мог жаловаться на судьбу — многих его коллег не выпускали вовсе. В 1963 году вместе с женой и сыном, что само по себе можно считать невероятной удачей, пианист отправился на гастроли в Лондон. И больше не вернулся.
Через несколько лет он получил гражданство Исландии, в 1981-м начал дирижерскую карьеру, через шесть лет стал главным дирижером и худруком ни много ни мало Королевского филармонического оркестра (Лондон). С тех пор он объездил весь мир и даже приезжал в Советский Союз в 1989 году, что в принципе тоже не может не удивлять. Несколько лет назад Владимир Ашкенази уже приезжал в Москву. В Большом зале консерватории он играл на рояле и дирижировал. Публика реагировала так, будто не было разлуки длиной в несколько десятилетий. Зрительская любовь, впрочем, не была полностью взаимной — бросалось в глаза, что за годы, проведенные на Западе, Владимир стал стопроцентным иностранцем у себя на родине. Европейская выдержанность, мягкость, безупречность, вежливость — все это настолько же свойственно ему, насколько чуждо всему русскому. В удачливости, в благополучии, в полном отсутствии ностальгических настроений, речей и попыток вернуться — еще одно отличие Владимира Ашкенази от многих именитых коллег по эмиграции.
В этот раз маэстро ограничился лишь дирижированием Немецким симфоническим оркестром Берлина, с которым также работает много лет. Идея авторов "Черешневого леса", пригласивших именно этот оркестр, понятна и проста: в год мировой победы немецкий оркестр сыграет в Москве с русским по происхождению дирижером. От прямолинейности отказались — музыка, поставленная в программу, не имела прямого отношения к военной тематике. Играли Второй виолончельный концерт Дмитрия Шостаковича с солирующим американцем Линном Харреллом и миниатюры двух циклов Мориса Равеля — "Гробница Куперена" и "Отражения" в оркестровой редакции.
В итоге слушатели получили отличную возможность составить представление об одном из известнейших оркестров в мире, прежде никогда не бывавшем в Москве. В аккомпанементе к концерту Шостаковича оркестранты продемонстрировали внимание, профессионализм, точность, аккуратность — словом, все те качества, которые приписывают именно их нации. И их же как раз не хватило солисту — его уникальная виолончель Страдивари звучала, пожалуй, недостаточно собранно.
Куда интереснее оказалось второе отделение концерта. К тому же в нем вновь возникла военная тема. Сюита "Гробница Куперена" имеет к войне самое непосредственное отношение. Во время первой мировой войны Морис Равель был добровольцем на фронте. Своего рода данью погибшим и пострадавшим на войне друзьям явилась эта сюита, написанная в 1917 году, каждая часть которой посвящена одному из них. Красота, сочность, какая-то невероятная душистость равелевских гармоний в версии Немецкого симфонического оркестра оказалась на редкость основательной, густой. Пожалуй, было в этом исполнении что-то слишком немецкое и недостаточно французское, но качество звучания оркестра не могло не радовать. Владимир Ашкенази заставил, хотя это слово на редкость не подходит этому дирижеру-интеллигенту, оркестр звучать идеально вместе. Конечно, одновременность должна быть необходимым минимумом для оркестровой игры. Но на фоне большинства отечественных коллективов это качество все-таки обращало на себя внимание. И даже не скажешь, что это чувство было особенно приятным, хотя и вполне привычным — опять "у них" лучше. И если было чем утешиться, то разве что нижегородским происхождением дирижера.