Умер Виктор Николаевич Гращенков. Профессор, член-корреспондент Академии наук, заведующий отделением истории и теории искусства исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Искусствоведы — одно небольшое сообщество, где все знают друг друга и мера каждому известна без званий и должностей. Виктор Гращенков, недавно отметивший 80-летие, читал историю искусства итальянского Возрождения и тем, кому сегодня шестьдесят, и тем, кому немногим больше двадцати. Его "Методология и историография истории искусств" была первым лекционным курсом, вернувшим в наше искусствоведческое образование норму того, что называется мировой наукой: с его голоса мы стали различать имена Панофского, Ригля, Маля или Шастеля, множество других имен, цитат и публикаций. И все равно цитаты сотрутся, картинки померкнут, как выцветают лекционные слайды, на что он и сам так часто жаловался. Но останется его несравненная детская любовь к памятнику искусства, его вера в необходимость сказать, выразить, передать восторг от существования рисунка Микеланджело или виллы Палладио. Когда он говорил о вилле Ротонда или о капелле Медичи, его слушатель понимал: есть мир, в котором существование этих произведений важнее любой другой реальности.
Что можно теперь сказать о нем? О несравненной, действительно всеохватывающей его образованности? О способности прочесть кубометры или погонные версты книг? О собственных его статьях и о книгах? О том, что он не только создал школу истории искусств в годы, мало тому благоприятствовавшие, но и сам был всеми классами этой школы? Само его присутствие было еще важнее. Высокий седой человек с правильно, отчетливо сделанными чертами крупного и открытого лица, язычник, примирившийся с Господом только под самый конец жизни, счастливый аскет, в своей строгости не знавший стольких искушений своего века. Такими были люди лет сто назад? Или четыреста? Или, что печальнее всего, таким он был только что — два, три дня назад... Цитируя Микеланджело, он говорил: "Я знаю жизнь, и если смерть — дело рук того же ваятеля, я с радостью приму ее". Оставшимся это дается труднее.