концерт этнорок
В ДК имени Горбунова состоялся концерт мэтра экспериментальной музыки Брайана Ино и звезды этнорока француза алжирского происхождения Рашида Таха. После первого же номера у ИРИНЫ КУЛИК не осталось никаких вопросов, зачем эти столь непохожие музыканты понадобились друг другу.
Брайан Ино известен не только как музыкант, но и изобретатель от музыки. Он играл в декадентско-глэмовой группе Roxy Music, был продюсером Дэвида Боуи и Talking Heads, изобрел эмбиент и был одним из родоначальников world music, походя стал одним из самых часто звучащих композиторов в мире, сочинив пресловутый Microsoft Sound для Windows — "динг", в перестроечные 1980-е открыл для Запада группу "Звуки Му", чей альбом он спродюсировал, и даже, увлекшись русским андерграундом, пожил в Петербурге. От столь разностороннего человека можно ожидать чего угодно — даже если бы Брайан Ино решил записать альбом со звездой радио "Шансон", у него наверняка были бы на то какие-нибудь высокоинтеллектуальные резоны. Так что его сотрудничество со звездой французско-алжирской музыки "рай" в общем-то не то чтобы удивило — вон, даже Стинг не так давно записал "Desert Rose" с другим популярным во Франции исполнителем "рай", Шебом Мами.
Впрочем, Рашид Таха не годится ни на роль поставщика пряно-приторного экзотического "гарнира" для хитов эмтивишного формата, ни на роль аутентичного фольклорного музыканта. Алжирец, с десяти лет живущий во Франции и выпускающий диски с 1982 года (сначала вместе с группой таких же иммигрантов "Вид на жительство", а потом и сольные), почти с самого начала своей карьеры сотрудничал с продюсером и композитором Стивом Хилледжем — некогда участником экспериментальной арт-роковой группы Gong. Музыка, которую играет алжирец, вовсе не подходит для уютного вечера в ресторанчике с кускусом и танцем живота. Рашид Таха, пожалуй, доподлинный рокер-бунтарь, несмотря на то что поет он на столь, казалось бы, не приспособленных для рока языках, как французский и еще чаще арабский. Патлатый, затянутый в кожу человек с горящими глазами меньше всего похож на медоточивых "райских" звезд — неистовостью повадок он заставляет вспомнить самого Джима Моррисона. Он уже собирал полные залы не только во франкофонных Канаде и Бельгии или в Египте и Ливане, но и по всему миру, включая Китай. И только в США его музыке везло не сразу — релиз его первого сольного диска был "задвинут" в связи с войной в Заливе, да и сейчас арабский певец вряд ли может рассчитывать на благожелательность борцов с "исламской угрозой".
Можно предположить, что для Брайана Ино сам акт сотрудничества с Рашидом Таха — отчасти политический жест, актуальный, между прочим, и в далекой от политкорректности России. Но с первой же вещи, исполненной Ино вместе с Рашидом Таха и его алжирско-французской группой на сцене Горбушки, стало очевидным, какой кайф получает степенный британский интеллектуал от игры с этими рок-космополитами, совершенно естественно сочетающими гитары с электроверсией традиционной арабской лютни-уда, с равным драйвом играющими хоть "The Clash", хоть французскую детскую песенку "Aluette", превращенную в этнопанк, и не то чтобы подгоняющими традиционную арабскую музыку к рок-звучанию, но просто делающими очевидным, сколь многим рок обязан экстатическим североафриканским напевам.
Впервые за много лет господин Ино даже пел на сцене — впрочем, удержаться от этого не мог, кажется, и никто в зале, тем более что Рашид Таха и его музыканты не без помощи проявивших удивительную дружественность секьюрити вытаскивали на сцену всех желающих из зала, так что к концу концерта там радостно отплясывала чуть ли не половина зрителей. Недавно Брайан Ино утверждал, что вообще-то давно не любит рок. После концерта в Горбушке поверить ему невозможно, просто мудрый Ино давно понял, что подлинный рок нужно искать в местах, где он не стал ни почтенной традицией, ни коммерческим продуктом — в андерграунде перестроечной России или в субкультуре французских иммигрантов. Русские меломаны не должны удивляться, что подлинным рок-героем сегодня может оказаться французский алжирец — ведь был же им в 80-е русский кореец Виктор Цой.