дело Ульмана
Вчера в Северо-Кавказском окружном военном суде присяжные во второй раз вынесли оправдательный вердикт четверым спецназовцам ГРУ, обвиняемым в убийстве шестерых мирных чеченцев. По мнению присяжных, подсудимые действовали по приказу своего командования, а не исполнить приказ, пусть и преступный, в условиях боевых действий не могли.
Лист с 35 вопросами судья Станислав Жидков вручил присяжным в среду, а затем полтора дня произносил перед ними напутственное слово, разъясняя далеким от юриспруденции людям нормы и термины Уголовного кодекса. Судья подробно объяснил, кто такие с точки зрения закона "пособники", "организаторы" и "подстрекатели" преступления. При этом он напомнил присяжным, что есть еще и воинские уставы, согласно которым невыполнение приказа вышестоящего начальства является воинским преступлением. Впрочем, в УК тоже есть статья "Неисполнение приказа" (ст. 332, максимальная санкция — пять лет), но нет статьи об ответственности за выполнение преступных приказов. Напомним, что обвиняемые и их защитники с самого начала процесса заявляли, что обстреляли "УАЗ" с чеченцами, потому что тот не остановился по их требованию, а раненых добили, поскольку получили такой приказ от командования спецоперацией.
В 11.10 дюжина основных и двое запасных присяжных удалились в совещательную комнату для вынесения вердикта. По опыту прошлого процесса, на котором перед присяжными также поставили 35 вопросов, почти таких же, как и в этот раз, можно было ожидать, что обсуждение продлится не меньше двух часов.
Главный обвиняемый Эдуард Ульман нервно бродил по судебным коридорам, избегая журналистов.
— Волнуетесь?— Да как-то не по себе. Вроде бы ничего нового у обвинения на этот раз не появилось, но кто его знает, как теперь посмотрят присяжные. Предчувствие какое-то не очень. Спал плохо.
Его адвокат Роман Кржачковский отгонял от своего подзащитного фотокоров, курил одну сигарету за другой и все комментарии оставлял на потом, указывая на "запертую комнату".
Потерпевшие, число которых к концу процесса удвоилось, сбились в тесную кучку и устроили полдник в зале суда, постоянно отвечая на звонки по мобильным телефонам.
Изнывавшие от жары журналисты пили холодный чай, которым их в изобилии снабдили неожиданно появившиеся в суде бодрые ребята из ростовской федерации бокса в черных майках с золотыми якорными цепями на накачанных шеях. Все в одинаковых темных очках, они напоминали голливудских гангстеров из фильмов Квентина Тарантино. Год назад они были завсегдатаями военного суда, таская сумки с продуктами для подсудимых спецназовцев, но на этот раз появились лишь к развязке.
Ближе к 14.30 секретарь суда постучалась в "запертую комнату" и спросила, готов ли вердикт. Оттуда прокричали что-то неразборчивое. Через пятнадцать минут изнутри начали барабанить в дверь, но на этот раз пропала сама секретарь. Еще минут десять длилась беготня по коридорам — куда-то подевался ключ от совещательной комнаты. Наконец, присяжных выпустили. В самый большой зал окружного суда ввалились все его работники, включая секретарей, машинисток и уборщиц. Последним вошел полковник Александр Каргин, который год назад председательствовал на первом процессе. Похоже было, что он волнуется больше всех в зале.
Судья Станислав Жидков долго читал поданные ему старшиной присяжных бумаги, подозрительно поглядывая то на заседателей, то на подсудимых, из-за чего те заерзали на своих местах. Впервые приехавшие в Ростов родители подсудимого Владимира Воеводина, обнявшись, замерли на скамье позади сына. Капитан Ульман, поднявшись, вытянулся в струну.
Наконец судья сгреб в кучку вопросные листы и вернул их старшине. После отрицательного ответа присяжных на второй вопрос о доказанности убийства чеченцев спецназовцами послышались сразу два восклицания — Романа Кржачковского и полковника Каргина. Первый понял, что вновь выиграл дело, второй — что был прав год назад. Остальные вопросы особого смысла уже не имели.
Присяжные, как и в прошлом году, сочли, что подсудимые Эдуард Ульман, Алексей Перелевский, Александр Калаганский и Владимир Воеводин действовали исключительно по приказу своего командования, распорядившегося расстрелять задержанных ими пассажиров "УАЗа". А не выполнить, пусть и преступный, приказ не могли. Присяжные единодушно ответили "нет" на все вопросы в формулировке гособвинения и "да" в формулировке защиты. После заслушивания вердикта Станислав Жидков официально объявил подсудимых невиновными по всем предъявленным им обвинениям.
На этот раз стороны вели себя более сдержанно, чем в прошлом году: не было ни аплодисментов сторонников спецназовцев, ни криков "убийцы" со стороны потерпевших. Кока Тубурова, сестра убитого водителя "УАЗа", призналась Ъ: "Мы с самого начала предвидели подобный вердикт, сложно было ожидать в Ростове чего-нибудь иного".
А Эдуард Ульман пожаловался на "дикую усталость и страшное нервное напряжение". На вопрос, что дальше, ответил: "Вернусь домой, буду служить. Без армии я себя не мыслю".
Адвокат Александра Калаганского Ольга Манекина была грустна:— Вы знаете, несмотря на то что судья весь процесс перестраховывался, почему-то такое ощущение, что опять найдут какую-нибудь гадость и опять отменят приговор. Найдутся очередные политические причины, у нас же в стране других оснований для отмены приговоров по "чеченским" делам не бывает.
А что такие причины найдутся, стало очевидно уже к вечеру, когда представители военной прокуратуры заявили, что обязательно обжалуют приговор и добьются пересмотра дела. Довольно жесткие заявления последовали и из Чечни.
— Совершенно непонятно, что побудило присяжных вынести оправдательный вердикт,— заявил председатель госсовета Чечни Таус Джабраилов,— ведь следствие не оставило никаких сомнений в том, что жертвами преступных действий Ульмана и его сослуживцев стали ни в чем не повинные люди, в том числе беременная женщина.
По мнению господина Джабраилова, ничем не мотивированное оправдание военных преступников вызовет резкое недовольство у населения республики: "Наши люди просто истосковались по правосудию, устали жить в состоянии беззакония, и вот им опять наплевали в душу. А тот факт, что люди, которые совершили это преступление, были в форме и при исполнении служебных обязанностей, только усугубляет их вину".