Вчера в Верховном суде Северной Осетии продолжился процесс по делу Нурпаши Кулаева — единственного оставшегося в живых боевика, принимавшего участие в захвате заложников в бесланской школе #1. Своей вины в теракте подсудимый не признал, и судье пришлось прервать слушания, чтобы успокоить потерпевших, которые пытались устроить самосуд.
Напомним, что прошлое заседание было прервано из-за того, что присутствующие в зале суда потерпевшие выразили нежелание "слушать все 105 томов дела". Но когда судья Тамерлан Агузаров объяснил им, что обвинение зачитывает только четыре тома, которые в основном представляют списки погибших и раненых, а также причины смерти и степени ранений, женщины успокоились. Правда, успокоились они лишь до следующего заседания, когда в зал пропустили всех приехавших из Беслана женщин, большинство из которых потеряли в первой школе всю семью.
Пишущих журналистов сразу же отправили на этаж ниже, где установлен монитор, по которому можно наблюдать за процессом в режиме реального времени. Они не сопротивлялись, так как наверху остались операторы и фотокорреспонденты, правда, на протокольную съемку было отведено не 30, как в прошлый раз, а всего 10 минут.
Зал начал заполняться женщинами в черных платках — в Беслане до сих пор не сняли траур. Не осталось ни одного свободного места. Все ждали, когда приведут подсудимого Кулаева. Когда это произошло, на несколько минут воцарилась мертвая тишина — женщины смотрели на клетку с террористом. Наконец, одна из них не выдержала.
— Ублюдок! — раздался крик.— Сволочь! Что смотришь?! Сделай "зайчика", как ты нас заставлял делать! Стой так!
Теперь уже кричали все.— Что тебе сделали наши дети?! — послышался было возглас, но он тут же утонул в поднявшемся шуме. Красивая молодая женщина по имени Марина, сидевшая на заднем ряду, достала разворот газеты "Собеседник", где были опубликованы фотографии 130 погибших детей, и начала продираться к клетке.
— Вот, ублюдок, смотри! — кричала она.— Доволен?! Тварь, как будто у тебя самого детей нет!
Судебные приставы загородили собой клетку.— Хоть одну пропустите, чтобы этот урод посмотрел на наших детей! — просили из зала. Приставы оставались непреклонны. Тогда женщина бросилась на двух конвоиров, которые ее с трудом удержали.
— Будь ты проклят! — продолжались крики.— Моя дочь сама видела, как ты детей избивал, а теперь говоришь, что в школу случайно попал!
Разбушевавшуюся толпу смог успокоить только судья Тамерлан Агузаров. Тихим голосом он попросил установить в зале суда тишину. Женщины подчинились.
Обвинение продолжило оглашать списки погибших и раненых.Примерно в два часа дня судья объявил перерыв, и женщины вышли на улицу. Кто-то рассказал им, что во время заседания одно из информационных агентств сообщило, что Нурпаша Кулаев упал в обморок и ему понадобилась помощь врача. Это вызвало возмущение.
— Да все с ним нормально, ни в какой обморок он не падал,— говорили женщины.— А если бы упал, мы бы ему помогли... Жаль, что нас к клетке не пропускают,— мы бы ему так помогли...
Когда заседание возобновилось, одна из представителей обвинения Мария Семисынова закончила зачитывать списки пострадавших гражданских лиц. Началось оглашение погибших и раненых военных и служащих силовых ведомств, а после этого был приведен перечень оружия, которое было у боевиков. Оглашение обвинительного заключения завершилось.
После небольшой паузы судья Агузаров спросил у подсудимого, признает ли он свою вину.
— Нет, не признаю,— еле слышным голосом ответил террорист Кулаев.— Громче говори,— послышалось из зала.
— Не признаю,— повторил подсудимый.— Я туда из-за брата (известный басаевец Ханпаши Кулаев был убит при штурме школы.— Ъ) попал...
Зал словно взорвался.— Ах ты, тварь,— кричали женщины наперебой.— Ублюдок! Сволочь!
Когда судья успокоил женщин, он спросил у адвоката Альберта Плиева, согласен ли он с тем, что подсудимый Кулаев не признал своей вины.
— Ваша честь,— ответил защитник,— согласно закону, я обязан поддерживать все заявления своего подзащитного. Значит, и я не признаю предъявленного обвинения.
— Объявляется перерыв до 26 мая,— сказал тогда судья, понимая, что зал сейчас просто взорвется.
Ъ продолжит следить за процессом.