Завтра группа «Алоэ Вера» выпускает новый альбом «Сделаем вид». Борис Барабанов расспросил лидера группы Веру Мусаелян о «концертах Шредингера», запретах и поводах верить.
Фото: @aloe_ve
Фото: @aloe_ve
— Обычно группа «Алоэ Вера» выпускала один альбом в два года, а в этот раз прошло четыре. С чем связан такой долгий срок?
— Я чувствовала, что альбом не собирается. Были отдельные синглы. В жизни много всего происходило: и в 2019 году, когда я стала активно ходить на московские митинги, и в 2020-м, когда случился ковид. А в альбом это все равно не складывалось. И только в 2022-м, когда появились песни «Сделаем вид», «Новости», «Генерал», я поняла, к чему все шло. Некоторые строчки песен, которые были написаны давно, теперь стали окончательно ясны мне самой. Например, песня «Генерал» появилась в январе 2022-го, но прошло совсем немного времени, и она наполнилась смыслом, о котором я даже не догадывалась, когда ее писала.
— В 2022 году «Алоэ Вера» стала в полном смысле запрещенной группой, хотя этот запрет документально не оформлен. Вы придумали тайные концерты, по вашему определению — «концерты Шредингера». Эта модель оказалась эффективной?
— Такие концерты мы начали практиковать еще полтора года назад. Нас к этому вынудили, стали давить на площадки, где анонсировались наши концерты. Мы уже тогда били во все колокола, а нам говорили: «Да кому вы нужны, чтобы вас запрещать?» Но со временем выяснилось, что и запрещенные группы есть, и черные списки есть. Если поначалу это даже напоминало какую-то игру: здесь нас запретили, а мы — раз! и быстро все перенесли на другую площадку,— то в 2022-м стало ясно, что это больше не игра. Когда владельцам площадок стали впрямую говорить, что, если концерт пройдет, их сравняют с землей, я решила, что с играми надо завязывать. Вариант с тайными концертами оказался недолговечным. Дворы, в которых мы играли, все-таки нашли, там прошли обыски, к тому же по съемкам с камер стали вычислять конкретных зрителей. Это стало опасно не только для группы, но и для наших поклонников. Мы сыграли три таких концерта и больше в России не выступали. Теперь за рубежом нам нужно заново проходить то, что мы проходили когда-то в Москве,— когда ты никто и ничто и просишься поиграть в клубе в среду.
— Группа Anacondaz, которая тоже оказалась в числе запрещенных, пыталась в суде отстаивать свое право выступать. У «Алоэ Веры» не было мысли пойти по такому же пути?
— Получилось так, что я оказалась глубже в этом замесе. Мне периодически звонят из центра «Э», а к моей маме периодически приходит полиция. Это связано не столько с моей музыкой, сколько с моими личными обстоятельствами. Но желания лезть на рожон это не добавляет. Не хочется лишний раз подставлять семью. Пока мой бывший муж Илья Яшин (включен в реестр иноагентов.— “Ъ”) был на свободе, мне казалось, что еще есть какой-то шанс. Сейчас веры в это нет.
— От песни «Платье в точку» остается ощущение стокгольмского синдрома. Вот город, который создан для того, чтобы в нем влюбляться, бегать на свидания, красиво одеваться, и вот цена этой романтики — «красные пятна на асфальте, но это не шираз», «встретимся на Мневниках — целоваться в спецприемниках». Однако песня настолько красива, что создается ощущение, будто герои с этими правилами игры смирились.
— Эта песня написана в 2019 году. Я помню митинги по поводу выборов в Мосгордуму, помню, как нам казалось, что сейчас что-то может измениться. Я чувствовала себя героиней книжки про революционеров. Это было важное событие — мы с друзьями идем на митинг! Селфи в автозаке — это на самом деле было! Для нас в том, чтобы прокатиться в автозаке, не было ничего страшного. На нашем альбоме есть песня «Дискокац» — я отлично помню, как каждый вечер смотрела Максима Каца (включен в реестр иноагентов.— “Ъ”) в YouTube. Он меня успокаивал, хотя в песне есть все самые острые темы того времени, включая «запотевшее забрало». Когда я писала «говорят, запретят целоваться на территории Российской Федерации», я даже не предполагала, какие законы примут в 2022 году. По альбому можно проследить, как менялось это легкое настроение — «мы танцевали так, что потеряли страх», как появлялась тревожность. Песня «Новости» — это уже совсем другая жизнь.
— Мне понравилось, как в песне «Письмо» сложный большой текст сочетается с профессионально сконструированной джаз-роковой формой. Но скажите, пожалуйста, кто такой Олег?
— Все очень просто — это Олег Ягодин из екатеринбургской группы «Курара». Когда-то он написал мне письмо в виде песни. И в конце этой песни был вопрос. Вместо ответа я тоже написала песню. И он — песню в ответ. И вот песня «Письмо» — это четвертое послание в нашей переписке.
— В песне «Телеграм-канал» вы обыгрываете свое имя и поете о вере. Что вселяет в вас веру сейчас?
— Сейчас я верю в исторический процесс. Это очень полезно — рассматривать явления с высоты исторического опыта. Ты начинаешь понимать, что ничто не вечно и из любого самого сложного периода всегда был выход.