награждение танец
На основной сцене Большого театра прошла церемония награждения лауреатов международного балетного конкурса Benois de la danse. Церемония сопровождалась гала-концертом номинантов — артисты-лауреаты отсутствовали все как один. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА об этом не пожалела.
Приз Benois de la danse, не имеющий денежного эквивалента, был учрежден в 1991 году по инициативе Юрия Григоровича. Вручается раз в год лучшим артистам, хореографам, сценографам, композиторам по итогам достижений истекшего сезона и сопровождается концертом номинантов. Конкурс проводится при поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии (ФАКК), "Аэрофлота", отеля Metropol и АФК "Система".
В этом году Benois de la danse вручают в 13-й раз, причем впервые обычно курьезная церемония оказалась строгой и оперативной. Даже ведущий Святослав Бэлза наступил на горло своему бесконечному красноречию — его роль неожиданно взял на себя глава ФАКК Михаил Швыдкой, запустивший во вступительном слове про "танцующую душу, возносящуюся к небесам". Впрочем, речами публику не томили. Познакомили с членами жюри, рассадив судей на авансцене слева; представили (в сопровождении видеороликов) номинантов, расположив их на авансцене справа, и безотлагательно перешли к вскрытию конвертов. Галина Степаненко объявила лучшего танцовщика — этуаль Парижской оперы Матье Ганьо за роль Джеймса в "Сильфиде" (лауреат не приехал из-за травмы). Николай Цискаридзе порадовался за двух своих партнерш — лучших танцовщиц: Мари-Аньес Жилло, этуаль Парижской оперы, получила приз за балет "Символы" (отсутствовала по служебной надобности), Светлана Захарова, прима Большого, отмечена за роль Ипполиты-Титании из "Сна в летнюю ночь" (не появилась, ибо пребывала на гастролях). Француз Микаэль Денар поздравил лучшего хореографа — Алексей Ратманский стал лауреатом за "Анну Каренину", поставленную им для Датского королевского балета. Соперницу господина Ратманского, главную американскую постмодернистку Тришу Браун, поставившую балет "О Злозони / О Композит" в Парижской опере, тоже не обидели — ее заочно наградили призом "За жизнь в искусстве".
Таким образом, все Benois de la danse разделили между собой Большой театр и Парижская опера, что говорит не только о достоинствах лауреатов, но и о похвальном чувстве признательности, присущем председателю жюри: в Париже Юрий Григорович недавно поставил своего "Ивана Грозного", а в Москве на будущий год возобновит "Золотой век". Справедливость же вердикта публика смогла оценить лишь после концерта: вопреки обыкновению все соискатели доехали до Москвы и выступили в гала — длинном, но весьма увлекательном из-за разнообразия репертуара и разнокалиберности номинантов.
Первый ляп случился с лауреатом Ратманским: худрук Большого вздумал представить в качестве новейшего образчика своего творчества танцы Красной армии из балета "Болт". На пустой сцене без декораций эти и без того малозажигательные старомодные пляски показались совсем унылыми. А нестройность, тяжеловесность и немузыкальность кордебалета Большого можно объяснить только саботажем артистов. Дополнительное унижение победителю доставил дуэт из балета "Дети" хореографа Кристиана Шпука, конкурсного конкурента господина Ратманского,— умный, изобретательный и поразительно достоверный пластический стон двух инфантильных существ в превосходном исполнении Тачианы Кашелли и Владислава Солоунова.
Незапланированное развлечение предоставил солист Американского балетного театра Герман Корнехо, номинированный за фокинский "Призрак розы". Маленький прыгучий аргентинец с внешностью Маугли с преуморительной серьезностью изображал русский декаданс, жеманно отставив ножку несостоявшегося футболиста и заламывая в локотках мускулистые ручки. Много радости принесло и па-де-де из "Лебединого озера" (некий Питер Райт без колебаний приписал себе хореографию Мариуса Петипа) в исполнении шведских артистов Моники Перего и солиста Королевского двора (видимо, титул вроде нашего "народного артиста") Яна Эрика Викстрема. Крепконогая крутоспинная партнерша выглядела сущим мужиком в пачке, имитирующим балеринские ухватки позапрошлого века. Ее постный интеллигентный партнер, лишенный прыжка и вращения (а значит, и повода привлечь внимание публики), смиренно тянул лямку добросовестного носильщика.
Женский "Бенуа" я бы без колебаний вручила Марселе Гойкоечеа за роль Кармен в одноименном балете, поставленном Марсией Хайде в Балете Сантьяго-де-Чили. Судя по предъявленному дуэту, сама постановка так себе, типичный образчик "артистической" хореографии (когда закончивший карьеру премьер реализует свои несвершившиеся мечты в балетмейстерстве). Зато (да не обидятся на меня великие Майя Плисецкая и Ана Лагуна) такого природного попадания в образ мировой балет еще не знал: Марсела Гойкоечеа была сама Кармен. Эта балерина с сильными, властными ногами, изобильным шагом, вольготным вращением и неотразимо-притягательной пластикой могла бы вообще не танцевать: в начале номера она с полминуты раскидывала карты, и от ее неподвижной фигуры нельзя было оторвать глаз. Завороженная публика наградила нестатусную номинантку жаркими аплодисментами. Вторую овацию сорвала бывшая москвичка Полина Семионова — точеная длинноногая девчушка, чье дарование еще на школьной скамье разглядел Владимир Малахов и тут же увез выпускницу в свою труппу — Государственный балет Берлина. Исполненный ею и Фридманом Фогелем инфантильный номерок с потугами на юмор (танцовщики то и дело натягивают друг на друга безразмерные розовые маечки) не давал представления о ее возможностях, зато позволял продемонстрировать фигурку и юношеское обаяние.
Подлинное же балетное остроумие, замешанное на ироническом сочетании житейских жестов и невинных академических па, простоватая московская публика не оценила: изумительные прокофьевские "Сарказмы" в постановке нидерландского патриарха Ханса ван Манена, отмеченного в прошлом сезоне "за жизнь в искусстве", были приняты прохладно. Что ж, не все сразу. Сам Benois de la danse в этом году впервые выглядел благопристойно (если не считать кикса под занавес — публичной раздачи пакетов с подарками от спонсоров). Глядишь, скоро подтянется и публика.