|
Солдаты лопаты |
 |
"Человек — довольно ленивое животное"
Трудно представить себе картину, более отвечающую коммунистическим идеям: солдат, возводящий завод или же пашущий землю. Это идеальный строитель коммунизма — не рассуждая, подчиняется приказам, и творцы плановой экономики могут быть уверены, что их планы реализуются. К тому же солдата не надо заинтересовывать материально. Его достаточно лишь обеспечить пайком и беседой на общественно-политическую тему. Впрочем, большевистские лидеры по большей части были людьми практическими и прекрасно понимали, что заставить людей трудиться даром можно лишь под угрозой "всей строгости революционных законов". Да и планирование, о котором столько говорили большевики, предполагало почти военную дисциплину.
 |
| По мнению Льва Троцкого, превратить "ленивых животных" в трудолюбивых людей могли лишь военная форма и личный пример комиссара |
Просматривая декреты, указы и распоряжения высших органов большевистской власти, невозможно не обратить внимания на то, как много там говорится о милитаризации. На военное положение переводили практически всех: и железнодорожников, и фабричных рабочих, и ветеринаров, и даже крестьян, мобилизованных на заготовку дров. Правда, на первых порах у этой практики находились серьезные противники. Даже "Правда" периодически публиковала статьи, авторы которых высказывались в том смысле, что, дескать, баррикады строили ради свободы — за что боролись? Да и экономическая целесообразность принудительного труда у многих вызывала большие сомнения.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Раньше всего бесплатный коммунистический труд был введен на железных дорогах: паровозы чинили во время субботников, а рельсы тянули трудармейцы |
Само собой разумеется, теоретическими выкладками дело не ограничивалось. Насилие было единственным средством, с помощью которого большевики могли заставить рабочих трудиться. "В важнейших отраслях промышленности,— писал Л. Д. Троцкий,— у нас значится занятых 1 150 000 рабочих, а на самом деле их — 850 000; так было месяца полтора-два тому назад. Куда девались 300 000? Они ушли. Куда? В деревню, в другие области, в другие отрасли промышленности, в спекуляцию. 300 000 на 800 000 — это огромный процент. Как это называется по отношению к солдатской среде? Дезертирством. Что с этим делать? В армии есть соответствующий аппарат, который пускается в действие для принуждения солдат к исполнению своих обязанностей. То же должно быть в том или другом виде и в области трудовой".
Штык и молот
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Михаил Фрунзе пытался заменить трудармейцев профессиональными военными строителями, но защитить армию от мирного труда так никому и не удалось |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Для строительства новых узкоколеек трудармейцы снимали рельсы со старых, а затем восстанавливали разобранное. Зато безработица никому при этом не грозила |
Надо сказать, что в тех случаях, когда солдат бросали не на возведение чего-то такого, что возвести было заведомо невозможно, а, скажем, на ремонт железных дорог или же на заготовку топлива, результаты военных действий на экономическом фронте оказывались весьма впечатляющими. Так, трудармейцы успешно справились с восстановлением добычи угля в Донбассе. Любопытно, что адресованные бойцам трудармий приказы были выдержаны в духе военной романтики. Вот как выглядел, например, подписанный Сталиным приказ по Украинской трудармии: "Вы умели драться с врагами рабоче-крестьянской России честно и самоотверженно — докажите, что вы способны трудиться так же честно и самоотверженно для подвоза угля к станциям, погрузки его в вагоны и сопровождения угольных грузов до места назначения. Помните, что уголь так же важен для России, как победа над Деникиным".
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Во время второй мировой войны те, кому по состоянию здоровья, национальной или половой принадлежности нельзя было доверить оружия, подлежали трудовой мобилизации |
В результате уже к концу 1920 года работала существенная часть шахт Донбасса. Конечно же, следует скептически относиться к сообщениям о том, что благодаря доблестной работе трудармейцев производительность труда на шахтах увеличилась на 500%, поскольку точкой отсчета здесь является производительность недействующих и затопленных шахт, то есть эта цифра получена в результате деления на ноль. Как бы то ни было, Донбасс все-таки стал давать уголь, в то время как нефтепровод и железная дорога, которую строили бойцы Второй революционной армии, так никогда и не заработали.
Технология тришкина кафтана
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Начать стройку спешили — настолько, что первые месяцы строители считались не трудармейцами, а бойцами действующей армии. Причем это были наиболее боеспособные части. Достаточно сказать, что когда началась война с Польшей, то именно отсюда была снята и отправлена на фронт легендарная 25-я дивизия имени Чапаева. Здесь стоит отметить, что для руководителей строительства неуправляемые чапаевцы были настоящей головной болью. В Москву постоянно приходили жалобы, в которых говорилось о "малой пригодности 25-й дивизии, крупнейшей части Четвертой армии, к работе в силу ее партизанского пошиба и крайне слабого состава политработников, желания драться, а не работать". Но даже если бы чапаевская дивизия состояла из одних трудоголиков, строить нефтепровод и железную дорогу им было не из чего, поскольку ни труб, ни рельсов в стране не производилось. Первое решение было вполне в армейском духе: разобрать восьмидюймовый нефтепровод Майкоп--Екатериноград, заменив его трубы шестидюймовыми, для чего, в свою очередь, разобрать нефтепровод Майкоп--Туапсе.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Несмотря на отсутствие металлических и деревянных труб, стройка продолжалась, но в конце апреля 1921 года она была остановлена — так же неожиданно, как и начата. Экономический эффект для страны получился нулевым, зато на почве снабжения строительства продовольствием и материалами был проведен ряд настолько блестящих афер, что чекистам оставалось лишь руками разводить.
Вокруг Алгембы (так официально называлась эта стройка) велись и политические игры, связанные с борьбой за власть в большевистском руководстве. Дело в том, что Четвертая армия, превращенная в трудовую, была любимым детищем М. В. Фрунзе, одной из лучших в стране. Именно она удерживала фронт в 1918-1919 годах. И при нормальном развитии событий именно командиры Четвертой армии должны были бы стать военной элитой советской России. Но получилось иначе: Четвертую армию отправили в пустыню умирать от жажды и цинги.
Настоящие военные строители
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Стрелять стройбатовцы не умели, поскольку оружие им выдавали лишь в день присяги, но строили они не лучше, чем стреляли |
Впрочем, военные строители остались, но, по идее, они теперь должны были возводить исключительно оборонительные сооружения — приказом Фрунзе от 1 апреля 1924 года было сформировано специализированное Военно-строительное управление. Однако отказываться от помощи армии никому не хотелось. Началось все с возведения военных городков, жилых домов для военных и офицерских клубов. А затем, как водится, военными стали затыкать всевозможные хозяйственные бреши, и в результате к началу второй мировой войны военных строителей было уже больше 300 тысяч, причем на гражданские объекты приходилось почти 50% объема их работы.
Серьезную конкуренцию военным строителям, конечно же, составляли заключенные. Преимущества зэков были налицо: от работы они не могли отказаться так же, как и солдаты, но кормить их можно было намного хуже, да и на технику безопасности можно было особенно не тратиться. Зэки очень быстро вытеснили военных с тяжелых, вредных и малоквалифицированных работ.
Трудармейцы второго призыва
Сейчас слово "трудармия" ассоциируется скорее со второй мировой войной, чем с 20-ми годами. И это при том, что в официальном языке в то время такого понятия не было. Другое дело — трудовая мобилизация, трудовые колонны или трудовые резервы. Вообще-то с современной точки зрения можно считать, что мобилизованным было чуть ли не все население страны. Ни о какой свободе выбора места работы речь тогда не шла, прогул или самовольный уход с работы имели следствием лагерный срок.
На первых порах трудовая мобилизация представляла собой аналог альтернативной воинской службы. На производство отправляли тех призывников, которые по состоянию здоровья не могли воевать. Из них формировали трудовые колонны численностью тысяча человек каждая, которые отправляли на оборонные заводы. Уже осенью 1941 года первые трудовые колонны были сформированы в Сибирском и Уральском военных округах. Мобилизованные жили на казарменном положении и трудились на металлургических заводах. Администрация не могла нарадоваться на рабочих, которые ходили на работу строем, а потому просто не имели возможности опоздать.
Опыт был оценен и стал использоваться повсеместно. Правда, с течением времени выяснилось, что слабое здоровье — это не единственная причина, по которой молодым людям не следует доверять оружие. Вскоре основным диагнозом, с которым призывник оказывался в трудармии, стала его принадлежность к неблагонадежным нациям. Начали, конечно же, с выселенных из Поволжья немцев — их среди трудармейцев было подавляющее большинство. Но были и другие национальные трудчасти. Так, например, в декабре 1943 года в Узбекистане для работы на металлургических заводах мобилизовали 2500 корейцев. В 1944 году таким же способом трудоустроили проживающих на территории СССР болгар, греков, турок.
Тому, что первые опыты создания трудовых армий были проведены именно в Сибири, удивляться не приходится. Именно сюда, подальше от линии фронта, вывозили заводы. Так, в июле 1941 года в Нижний Тагил прибыло более 40 предприятий, укомплектованных рабочими на 50-70%. А набирать персонал по вольному найму было нельзя, поскольку практически все здоровые мужчины были отправлены на фронт. Конечно, можно было использовать зэков и здесь, но не хотелось, чтобы те трудились бок о бок с эвакуированными рабочими. Трудармейцы подходили, несомненно, больше: значительная их часть была на заметке у НКВД (в трудармию направлялись не только лица соответствующих национальностей, но и те, у кого были родственники за границей, а также побывавшие в окружении или в плену, хранившие германские пропуска на переход линии фронта, помогавшие дезертирам и т. п.), но все-таки формально они считались свободными гражданами, призванными на воинскую службу.
Если в 20-е годы в трудовых армиях состояли исключительно мужчины, то теперь среди трудармейцев числилось немало женщин — например, на шахтах Кузбасса их было до 12%. В связи с этим у организаторов производства возникала масса проблем. Прежде всего, в стране не было женской одежды и белья, поскольку предприятия легкой промышленности были в срочном порядке перепрофилированы на пошив продукции для фронта. В обычной жизни женщины все-таки могли шить одежду своими руками или покупать ее на черном рынке. Но, живя в казарме, можно было рассчитывать лишь на то, что давало государство. А оно, как известно, давать не любит, и, например, на спецотряд треста "Кемеровоуголь", в котором трудились десятки женщин, выделили всего 2 платья и 15 юбок. В других местах дела обстояли не лучше.
Положение бойцов рабочих батальонов не сильно отличалось от положения заключенных — во всяком случае, жили они на территории, обнесенной колючей проволокой. Ближе к концу войны на положение трудармейцев стали переводить демобилизованных солдат, а в 1946 году трудармии были ликвидированы.
"Два солдата из стройбата заменяют экскаватор"
Зато количество военных строителей после войны постоянно увеличивалось. Они, естественно, занимались восстановлением разрушенного, но были еще стройки, которые доверяли либо им, либо заключенным — речь идет об объектах советской атомной программы. Именно в связи с ее развертыванием в 1948 году создали специальные военно-строительные части, куда набирали молодых людей, способных трудиться в сложных климатических условиях. К началу 50-х годов на стройках Минсредмаша работало до 200 тысяч солдат, призванных в стройбаты. Правда, зэков там было примерно вдвое больше.
В результате массовых реабилитаций количество заключенных заметно уменьшилось, и строительные войсковые части оказались основным источником подневольной рабочей силы. Впрочем, времена менялись, и от совсем уж бесплатного труда решили отказаться. Кроме армейских уставов жизнь солдата из стройбата регламентировало и трудовое законодательств — они получали не только стаж, но и зарплату. Правда, из этой зарплаты вычитались суммы, которые уходили на еду и обмундирование, поэтому нередко случалось так, что тот или иной ленивый стройбатовец перед демобилизацией оказывался еще и должен государству.
Для сельских жителей служба в строительных частях была возможностью получить "городскую" профессию — сварщика, водителя, каменщика и т. п. А иногда призывников учили будущей профессии еще до призыва. Солдаты применяли полученные знания и навыки, строя не только аэродромы, дороги и казармы, но и генеральские дачи. И отказываться от услуг одетых в военную форму строителей никто не собирается до сих пор.
О любимом детище товарища Троцкого — трудовых армиях — неожиданно вспомнили в последнее десятилетие, когда стала актуальна тема альтернативной воинской службы. В России дело вроде бы ограничилось лишь разговорами, а вот, например, в Туркмении идеи товарища Троцкого победили еще в августе 2002 года, когда Туркменбаши подписал постановление "О создании в вооруженных силах специализированных воинских соединений и их закреплении за отраслями народного хозяйства". Согласно этому документу, призываемая на военную службу молодежь должна не только защищать родину, но и отдавать "трудовой долг государству, оказывая содействие министерствам и всем отраслевым ведомствам". Замысел такой: трудармейцы трудятся на благо отчизны, экономя государственные деньги,— то есть без зарплаты.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|