Технически денежно-кредитная политика центральных банков может сознательно изменять уровни неравенства в обществах. Однако сама по себе идея обязать ЦБ бороться с неравенством, как предполагает исследовавший этот вопрос экономист Роберто Шань из Университета Рутгерс, опасна — способов совмещения этой деятельности со стандартным мандатом центробанка нет. Дополнение его этой функцией объективно должно радикально снизить доверие общества к регулятору и эффективность его работы.
Фото: Petr David Josek / AP
Фото: Petr David Josek / AP
Статья Роберто Шаня «Может ли центробанк иметь целью борьбу с неравенством?» в ноябрьском выпуске бюллетеня NBER формально очень конъюнктурна: распространение леворадикальных идей при размытии в левых сообществах значимости политэкономических обоснований социальных требований в последнее время приводит активистов к вопросу: почему со всеми видами неравенства (доходного, имущественного, гендерного и т. п.) не может бороться денежный регулятор, центральный банк? С одной стороны, экономисты уже довольно уверенно заявляют о возможности прогнозирования влияния той или иной денежно-кредитной политики на неравенство в конкретном обществе. С другой, как замечает автор, в 2021 году американский сенатор Элизабет Уоррен уже начала разработку поправок к законодательству о ФРС США о дополнении ее мандата обязательством «предотвращать или уничтожать расовые диспаритеты в занятости, зарплатах, богатстве и доступности кредита».
Обсуждение теоретиками вопроса, может ли ЦБ заниматься прямой борьбой с бедностью, видимо, лишь немного предваряет реальную политическую повестку в США и ЕС.
Автор изучает даже несколько более широкий вопрос — в какой мере центробанк в рамках наших нынешних представлений об устройстве типичной финансовой системы и экономики может действовать в пользу интересов не «всего общества в целом», а занимаясь позитивной или негативной дискриминацией тех или иных социальных групп — и как это будет соотноситься с эффективностью исполнения его основных задач, в числе которых (если речь идет только о центробанке как эмиссионном банке) — поддержание стабильности цен при оптимальном уровне безработицы. Выводы, к которым приходит Шань, довольно необычны: сама по себе идея вполне может быть реализована, причем наиболее эффективно — за счет ослабления контроля за «выбросами» инфляции или перераспределения «инфляционного налога» на определенные группы собственников. Мало того, номинальное богатство (wealth) в группе может быть постоянной базой для «генерируемого» (управляемого) ЦБ инфляционного налога как такового.
Здесь «позитивные» выводы заканчиваются — и начинаются проблемы.
Так, по Шаню, консерватизм центробанков, отмеченный еще в теоретических работах Кеннета Рогоффа в 1980-х годах,— необходимое условие для эффективности в том числе гипотетической борьбы ЦБ с неравенством. Если же центробанк действует в этом вопросе эффективнее, чем ждет общество, то по ряду причин доверие общества к такому центробанку и его денежно-кредитной политике будет быстро падать. Наконец, интуитивное предположение о том, что «социально прогрессивный ЦБ» будет менее эффективен в основных задачах, автор в целом подтверждает — и даже в варианте, когда центробанк занимается такой борьбой вне экономической неопределенности, то «включая», то «выключая» цели по неравенству — результат в основной сфере деятельности денежного регулятора будет отрицательным. И наконец, такой центробанк не будет в состоянии эффективно работать с неэмиссионными регуляторными функциями, если они есть.
Отметим, что неравенство в работе Шаня — необязательно должно быть низким: выводы работают в обе стороны. То есть хорошо и быстро увеличивая неравенство (в пользу богатых, белых, мужчин, влиятельного большинства), такой ЦБ не справлялся бы с безработицей и инфляцией так, как умеют действовать нынешние регуляторы.