Событие недели — "Кантата" (Oldas es kotes, 1963), один из первых полнометражных фильмов венгерского гения, самого странного европейского режиссера 60-70-х годов Миклоша Янчо (18 апреля, "Культура", 20.35 ***). В "Кантате" еще не сложился тот индивидуальный стиль, который принес Янчо мировую славу: непрерывные, вызывающие головокружение движения камеры; минимум монтажных склеек; хореография обнаженных толп, символизирующих жертв истории ХХ века. Сюжет "Кантаты" камерный, для Янчо небывало "реалистический". Ключ к картине — легенда о "сыновьях, которые стали оленями" и не могли больше войти в отчий дом: рога упирались в притолоку. Сама легенда звучит за кадром: ее читает по радио великий композитор Бела Барток, положивший ее в основу своей "Светской кантаты". Радио слушает возвращающийся в Будапешт молодой хирург Амбруш, который, несмотря на свой талант, пошел по кривой дорожке. Его талант идет под руку с самонадеянностью и тщеславием. А дружеский круг будапештских модников-"экзистенциалистов" может лишь усугубить его цинизм. Все меняется, когда презираемый им старый профессор сначала совершает чудо, возвращая к жизни, казалось бы, безвозвратно потерянного пациента, а затем умирает от перенапряжения. Амбруш бежит в деревню к отцу, где под влиянием простой жизни и простой морали сельских тружеников переоценивает свою жизнь. В свое время венгерская пресса противопоставляла позитивный экзистенциализм Янчо безнадежной отчужденности фильмов Антониони. Пройдет всего несколько лет, и Янчо выдаст такое, что Антониони покажется по сравнению с ним чуть ли не соцреалистом. Еще один маленький шедевр "венгерской школы", одной из самых своеобразных в Европе и самой свободной в социалистическом лагере,— "Мой ХХ век" (Az en XX szazadom, 1988) Ильдико Энеди (19 апреля, "Культура", 21.20 ***). Игровая фантазия на тему начала ХХ века, еще не предвещавшего особых ужасов, но уже полного невнятных предчувствий, стилизована в духе наивной мелодрамы, порой почти водевиля. Разлученные девочки-близнецы, вынужденные, как героиня Андерсена, торговать в лютую стужу спичками. Их неожиданная встреча в поезде в 1899 году. Любовные авантюры одной и преданность второй анархистскому делу: игра на сходстве помогает им и разбивать мужские сердца, и подкладывать бомбы, и разбрасывать листовки. В фильм включены вроде бы не имеющие непосредственного отношения к истории близнецов эпизоды, которые придают забавному сюжету неожиданную глубину. Здесь и Эдисон, в год рождения сестер демонстрирующий свое чудесное изобретение. И собака Павлова, в честь наступления нового века сбежавшая из лаборатории к морю. Сестры слышат небесные голоса, теряются в сибирских снегах, блуждают в стеклянном лабиринте, а одна из них оборачивается белым осликом, помогающим своему двойнику. "Людей дождя" (The Rain People, 1969) Фрэнсиса Форда Копполы можно сравнить с "Кантатой" Янчо: это тоже один из первых фильмов гения, еще не обретшего свой стиль, эпический размах, камерная проба пера (17 апреля, НТВ, 4.15 **). Коппола одновременно оказался и пионером темы "нищих духом", но светлых и благородных персонажей, которые заполонят американский экран лет через 15-20, и режиссером, чувствительным к популярному в конце 60-х — начале 70-х годов тезису "Америка убивает своих детей". Такое американское дитя — бывший футболист Джимми, повредившийся умом после травмы. Его подбирает на автостраде беременная женщина, сбежавшая от мужа. История двух неприкаянных в американской провинции не может закончиться хеппи-эндом: во всяком случае, в конце 1960-х годов счастливая развязка была бы вопиющим нарушением принятого остро пессимистического взгляда на общество. "Круклин" (Crooklyn, 1994) — не лучший фильм Спайка Ли, самого известного в мире афроамериканского режиссера (20 апреля, "Первый канал", 2.40 **). Почти все предсказуемо: и эмоции, и типажи. Предсказуема и ностальгия по блаженным 1970-м годам, когда разные национальные общины еще не настолько обрели самосознание, чтобы изничтожать друг друга, а крэк и война банд еще не выкосили чернокожую молодежь. Разве что один нюхальщик клея маячит под окнами героев, да и тот быстро получает по шее бейсбольной битой. Очевидно, главное, чего не хватает "Круклину",— это фирменная ярость Спайка Ли: он убедителен только тогда, когда выкрикивает с экрана неполиткорректные, но яркие лозунги.