генеральный директор ЗАО "Северсталь-ресурс"
"Наши компании не привыкли к совместной работе"
— Какие компании способны с нуля освоить крупные месторождения Восточной Сибири?
— Таким будет партнерство нескольких компаний, в том числе иностранных. С моей точки зрения, идеальный альянс для работы на крупных месторождениях Восточной Сибири — это российская горнодобывающая компания, иностранная компания того же профиля и сталелитейная компания-потребитель из Азиатско-Тихоокеанского региона. Впрочем, истина никогда не бывает абстрактной, поэтому действительное положение дел будет зависеть от того, какие именно компании договариваются о сотрудничестве. Поэтому идеальным тот альянс, что я назвал, можно называть только в общем смысле.
— Почему именно такой состав участников?— Российские горняки приносят в консорциум опыт работы в бизнес-среде России. В том числе практику взаимоотношений со всеми вовлеченными в ход бизнес-процессов юридическими лицами, с федеральными и региональными властями, с трудовыми коллективами, профсоюзами. Плюс опыт добычи в России, где тоже есть свои особенности, например, в регулировании гостехнадзора, свои требования по безопасности, по строительству. К российской специфике надо привыкать.
— Вы говорите о бюрократическом или технологическом отличии?— Одно от другого практически неотделимо. Необходима работа с Ростехнадзором, определяющим безопасность горных работ. Он скорее регулирующая инстанция, по его требованиям выстроены российские угледобывающие предприятия. Надо спроектировать и сдать объект в соответствии с российскими нормами и зачетами, иначе его не примет госкомиссия. Трудно сказать, технологическая это особенность работы или нет, но знающий ее российский партнер в идеальном альянсе нужен.
Что касается технологии добычи — если говорить об угольной отрасли, все месторождения мира отличаются друг от друга. В России сложилось так, что практически все подземные угольные месторождения отрабатываются лавным способом. А в мире многие горняки работают под землей иначе. Таких технологических ограничений, чтобы транснациональные добывающие компании не смогли здесь работать в одиночку, пожалуй, нет — на каждом континенте, где они присутствуют, есть что-то свое.
— Зачем нужен иностранный партнер?— В нашей стране давно не строили больших предприятий по добыче и обогащению железной руды и угля. Строили и вводили только сравнительно небольшие шахты. Последний горно-обогатительный комбинат на большом железорудном поле запускали в 1982 году — это был "Карельский окатыш" (Костомукшский ГОК, сейчас входит в структуру "Северсталь-групп".— Ъ). Поэтому у отечественных горняков практически нет опыта крупных разработок. А у иностранных — есть, в последние годы было несколько успешных проектов мирового масштаба.
— И последний участник альянса — потребитель. Это обязательно?— Дело в том, что после решения вопроса об организации добычи угля или руды встает вопрос сбыта этой продукции. Здесь окажется полезным либо международная компания со значительной долей мирового рынка, либо привлечение крупного покупателя. Так, BHP Billiton работает в Австралии в альянсах. Кстати, не с прямыми потребителями, а с трейдерами. Своеобразная структура сбыта в Японии: уголь закупается через трейдеров по углю, а по железу многие сталелитейщики работают с горняками напрямую. У BHP там совместные предприятия с Mitsui и Mitsubishi. В любом случае нарисованный нами идеальный альянс может быть очень привлекательным. Но у него есть один минус: чем больше участников, тем сложнее работать. Особенно нашим компаниям — мы не привыкли к совместной работе.
— То есть не умеют делить деньги и риски?— Скорее нет привычки делить управление. Во всяком случае, ее нет у российских горняков, которые часто не доверяют друг другу.
— Зарубежным компаниям больше доверяете?— Доверие приходит с положительным опытом. Пока опыта реализации крупномасштабных совместных проектов не было ни с кем.
— Возможен ли альянс между российскими добывающими компаниями?— Возможен — правда, он не дает всех преимуществ, которые приносит международное сотрудничество. Разве что удастся больше средств привлечь. Но если делать это вместе с австралийцами, они принесут и опыт, и деньги. А с нашими — только деньги.
— Верно ли, что без государственного участия разработка крупных месторождений, таких, как Эльгинское и Элегестское, практически невозможна из-за отсутствия железнодорожной инфраструктуры?
— Сами по себе месторождения разрабатывать можно, а вот частную дорогу построить будет очень сложно — требуются большие инвестиции и снова скажется отсутствие опыта. Или ее будут строить по заказу государства, или должно возникнуть государственно-частное партнерство, как это теперь называют.
— Когда иностранные компании приходят добывать российское сырье вместе с нашими, какая сторона инициирует партнерство?
— Думаю, что тот, кто в России не заинтересован, сюда все равно не придет. Так что интерес есть и с их, и с нашей стороны.
— Чем привлекательны для иностранцев наши месторождения, почему они готовы идти на страновые риски?
— В развитых странах запасов не так много, основные месторождения находятся в Азии, Африке, Латинской Америке. Страновые риски в этих регионах не ниже, а во многих — выше, чем в России. Например, не так давно в одной из стран Латинской Америки, где работают нефтяные и горнодобывающие компании, мы видели волнения, почти дошедшие до отставки президента. А ранее там случались и перевороты. Транснациональные горняки к такому уже привыкли, бизнес у них такой.