фестиваль балет
На Новой сцене Большого балетная труппа Мариинского театра представила свою вторую фестивальную программу — "Форсайт в Мариинке" (о первой читайте Ъ от 9 апреля). Сегодня вечером на церемонии закрытия "Золотой маски" будут оглашены победители. Кого бы ни наградили, своим "Форсайтом" Мариинский балет доказал, что конкурентов в России у него нет, считает ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
Балеты 55-летнего американца Уильяма Форсайта, сделавшего карьеру в Германии и ставшего последним великим автором ХХ века, петербуржцы принялись штудировать в прошлом году. Премьера "Форсайт в Мариинке" (см. Ъ от 09.03.2004) вышла за рамки очередной удачи: это была революция. Академическая труппа не просто усвоила форсайтовскую систему движения, выворачивающую наизнанку все постулаты классики, не только одолела сумасшедший темп его балетов и чудовищные физические перегрузки — все эти пытки она перенесла с радостным мазохизмом религиозных фанатиков. Балеты Форсайта перестроили мозги не только исполнителям, открывшим неизвестный материк балетного авангарда, но и отечественной публике. Она впервые поняла, что балет — не просто приятное времяпрепровождение; это — мощный энергетический поток, способный воздействовать как электрошок. И зрителей, готовых отнестись к балету как к актуальному и довольно нервному искусству, оказалось неожиданно много.
В этом событии годовой давности крылась только одна опасность: удастся ли академической труппе сохранить свои революционные завоевания? Стиль хореографа — штука коварная: случалось, что балеты, отлично исполненные на премьере, через год превращались в руины. Руководители Мариинки сумели этого избежать, подготовив в текущем сезоне очередной форсайтовский опус — "Приблизительную сонату" (Approximate sonata), поставленную хореографом во Франкфуртском балете в 1996-м.
Свежую премьеру привезли на "Золотую маску" в качестве бонуса. Новинка оказалась самой слабой частью программы: монотонные четыре дуэта, разбавленные вкраплениями обрывистых соло,— лишь тень блистательного Форсайта 80-х (к концу века хореограф-деконструктор, видимо, окончательно исчерпал свои взаимоотношения с классикой — в новом столетии эстетика его спектаклей поменялась радикально). "Приблизительная соната", однако, выполнила функции "закрепителя" — благодаря ей в номинированных балетах петербуржцы чувствовали себя увереннее, чем на прошлогодней премьере.
В "Steptext" — балетном квартете на музыку Баха — выдвинутая на "Маску" Наталья Сологуб танцевала с тремя партнерами. Обычно женщины у Форсайта — сущие львицы: в дуэтах-боях они явно забивают мужчин. Год назад балерина вопреки хореографу пыталась строить "отношения" с кавалерами — где-то подпустить нежности, где-то разыграть обиду, кому-то с досадой дать по рукам. Сейчас, избавившись от психологических анахронизмов, она выглядит куда эротичнее, а "Steptext" — строже и прозрачнее.
В иронической рефлексии хореографа по поводу старой доброй классики — сверхскоростном и супервиртуозном "Головокружительном упоении точностью" на музыку Шуберта — среди пяти исполнителей должен был доминировать номинант Леонид Сарафанов. Он действительно лез из кожи вон (совсем как в трюковой коде типового па-де-де) — и проиграл раскрепощенному и безответственному коллеге Андриану Фадееву. Лучше, чем на премьере, выглядели балерины: хотя грубоватая Татьяна Ткаченко не успевала за буйными водоворотами хореографии, зато ее молодые соперницы Олеся Новикова и Евгения Образцова чувствовали себя в этом омуте как рыбы.
Последний балет программы — знаменитый "In the middle, Somewhat Elevated", в 1987-м поставленный Форсайтом для Парижской оперы и названный в Петербурге "Там, где висят золотые вишни" (под колосниками и впрямь болтались две малозаметные ягодки),— возглавила молодая прима Дарья Павленко: Мариинский театр бросил в бой самые ценные кадры. Однако старательная классическая балерина совсем потерялась в этой изощренной композиции, где каждый из девяти артистов ведет собственную игру. Зато удалось проявить себя обычно скромным петербургским мужчинам, причем номинированный на "Маску", аффектированный Андрей Меркурьев выглядел не лучшим среди них — куда больше запомнилось мощное и самозабвенное соло Михаила Лобухина.
Но чтобы узнать, как танцуют Форсайта на Западе, надо было выискать в асимметричной мозаике обоеполых артистов рыжую, длинную и гибкую, как хлыст, Екатерину Кондаурову (театр удостоил ее второй балеринской партии в "Там, где висят золотые вишни", а эксперты не удостоили даже номинации). Рядом с ней отлично танцующие коллеги выглядели лишь примерными учениками: только ей удалось схватить тот дух импровизационной свободы, который наделяет головоломные композиции авангардиста почти детективной напряженностью. Балерина Кондаурова не думает, как далеко можно "выпустить бедра", как сохранить равновесие, "съехав с оси", и каким образом вывернуть ногу, закинутую на 240 градусов в положении lay out,— она делает это так естественно, будто телесной экстремальности для нее не существует. В ее танце — еще не виданный на отечественной сцене сплав сексуальности и интеллекта, а концентрации энергии невозможно противостоять: одно появление этой солистки у задника во время кульминационного дуэта Дарьи Павленко и Андрея Меркурьева заставило забыть о добросовестных растяжках прима-балерины.
Форсайтовский год действительно преобразил петербургскую труппу — отточил ноги, растянул шаги, освободил тела и головы. Ближайший соперник петербуржцев — московский Большой — может спать спокойно: его балет отстал от Мариинки навсегда. Конечно, и в Москве есть отличные балерины и очень хорошие танцовщики. Но дело не в солистах. Программа "Форсайт в Мариинке" показала: в то время как все русские балетные театры во главе с Большим подчищают "хвосты" по непройденному материалу ХХ века, петербуржцы рывком перескочили в XXI.