Нева, как утверждают географы, скорее, не река, а пролив. Берега ее пологи, болотисты, не слишком живописны. Здесь не было дворянских усадеб, не слишком много дач и коттеджей. Бросовые земли выделяли под садоводства. Редколесье, торфяники. Южный берег еще угрюмее северного. Там — холмы Карельского перешейка, оживленный промышленный Всеволожский район. На левом, южном, берегу — заводы, эллинги, электростанции, военные мемориалы. Из Кировского района — экспедиция Ъ.
Торфяная столица
Торф, наряду с соей, кок-сагызом и кроликами, важнейшее слово первых пятилеток. Страна переходила к автакрии — жизни без связей с внешним миром. Опора на внутренние ресурсы, на собственную сырьевую базу, как сейчас в Северной Корее. Уголь Воркуты пойдет в Ленинград только в 1940-е, когда зэки построят железную дорогу и шахты Печорского бассейна. Отсюда в 1930-е интерес к местным энергоносителям — торфу и сланцам. Торфяники Синявинских болот с их бараками, узкоколейками, каторожным трудом в болотной жиже должны были дать топливо одному из первенцев ГОЭЛРО — 8-й ГРЭС. Это циклопическое сооружение было сдано в эксплуатацию ровнехонько к пожару Рейхстага в 1933 году. При ГРЭС возникли Рабочий поселок # 2 и станция Невдубстрой. В войну все это было порушено жестокими артиллерийскими обстрелами и бомбовыми ударами, а в 1950-е восстановлено немецкими пленными и заключенными ближайших зон. На месте поселка возник городок, который в 1953 году назвали Кировском.
Город в 1977-м стал райцентром, сейчас здесь живет 24 тысячи человек. Делится он на три части, ближе к станции — старый город. Это настоящий архитектурный заповедник сталинского ампира, будто прорисованный театральным декоратором. Двухэтажные каменные дома с балясинами балконов, чугунным литьем зонтиков над подъездами, барельефами, изображающими изобилие и благоденствие. Стадион с роскошной беседкой на искусственном холме, напоминающей то ли Камеронову галерею, то ли Водный стадион в Москве. Дом культуры с колонным портиком, большим зрительным залом, панно в фойе. Памятник Сергею Мироновичу, глядящему на Неву. Выше по реке — новый город из брежневских кораблей и домов 137-й серии. Наконец, вокруг каменной застройки, а кое-где и внутри нее деревянные домишки с палисадниками — так называемый самострой.
Добротный город, где центр образует крытый рынок — своеобразный местный Гостиный Двор. Люди одеты не хуже, чем в Петербурге, чисто, много машин, мало пьяных. По существу, Кировск даже не город — пригород, соединяющий преимущества отдаленного петербургского района и загородного поселка: рыбалка, моторная лодка, огород в нескольких километрах, дачный домик на Ладожском канале.
Город определяется тем, кто и как в нем общественно питается. Лучший кировский ресторан "Снежинка" занимает здание бывшей заводской столовой образца советских 30-50-х. Здесь нашлось место для двух бильярдных столов, барной стойки и одного обеденного зала. Столы под скатертями из гардинного полотна с тюльпанами. При этом их перестилают после каждого гостя — высокий стандарт. Меню обширное, в стиле утопической рабочей столовой. Никаких изысков: питательно и в меру полезно. Цыпленок "табака" и цыпленок жареный, рыба, запеченная с помидорами, купаты — далеко не полный, но стилистически точный список. Все очень надежно, прочно, полет кулинарной мысли останавливается на котлетах по-киевски. По-кировски их фаршируют грибами.
В баре пиво, вино, крепкие напитки. Бильярдные столы оккупированы и в будние дни. В обеденном зале всегда есть пять-шесть посетителей. В "Снежинке" спокойно. Прохладительные напитки в заведение почему-то привозят на милицейской машине. Ничего, что соответствовало бы детсадовски нежному названию, в "Снежинке" обнаружить не удалось.
Самое заповедное заведение Кировска — частная шашлычная на городском рынке, держит ее армянская семья из Твери. Это просто полосатый бело-красный вагончик, с обитыми клеенкой стенами, колченогими столами и длинными скамейками. В заведении, однако, оборудована барная стойка. Пиво, вино, чай, кофе. Водки нет, и хозяйка говорит, что не будет. В меню котлеты и сосиски в лаваше, жареные пирожки, просто сосиски с картофелем. Хит — шашлыки из свинины. Делают их на улице, в кустах, щедро посыпают зеленью. Приходят сюда и матери с малолетними детьми, и кавказцы-строители, и рыночные торговцы. Вход в вагончик украшает строчка из песни Высоцкого: "В гости к Богу не бывает опозданий". Уходить отсюда не хочется. Кировск на фоне большинства ленинградских райцентров выглядит очень прилично. Унылее обстоят дела у соседей.
Областная Венеция
Город Шлиссельбург — самостоятельное муниципальное образование. В бурные 1990-е город отделился от Кировского района и зажил собственной жизнью. У первого свободно избранного мэра Светланы Юраковой было множество планов, она считалась одним из самых продвинутых и модных у журналистов руководителей российских малых городов.
Главную ставку делали на рекреационный бизнес. Шлиссельбург, закрытый в советское время для иностранцев, расположен всего в часе езды от Петербурга. Летом в 1980-е здесь останавливались все туристические лайнеры, шедшие на Кижи, Валаам, Петрозаводск. До Шлиссельбурга можно было добраться на "Ракете" от Тучкого моста или "Заре" от Медного всадника. Каналы, гостиница, крепость — ресурсы для города с населением 13 тысяч человек немалые.
Однако турист в Шлиссельбург не пошел. Крепость Орешек подчиняется не городскому и даже не областному начальству. По сложной управленческой фантазии советского времени она — филиал Петропавловки, Музея истории Петербурга. А у этого музея своих забот полон рот: надо создавать новую краеведческую экспозицию, ремонтировать собор, собственную крепость, да еще поддерживать десяток филиалов в городе.
Иностранный турист сначала вовсе слинял из России, ужаснувшись слухам о здешних неустройствах и стрельбе на улицах, а когда вернулся, то выяснилось, что лайнерные путешествия имеют свои законы. От Петербурга до Шлиссельбурга слишком близко, а пассажир на отдыхе любит плыть ночью, а осматривать достопримечательности днем. Если корабль тормознуть в крепости, он не попадет вовремя на Валаам, в Верхние Мандроги и далее к достопримечательностям Онеги. Суда пошли мимо крепости. Меж тем прямое речное сообщение с Петербургом оказалось нерентабельным и вовсе заглохло. Поэтому кормившие в свое время крепость российские экскурсанты тоже подзабыли сюда дорогу. Да и интерес сместился — теперь больше интересуются императорами, нежели теми, кто в них стрелял. А Шлиссельбург — музей, как говорится, историко-революционный.
В кризисе и оба здешних предприятия — судоремонтный завод и текстильная фабрика, когда-то главные городские налогоплательщики. В результате Светлана Юракова, разочаровавшись в Шлиссельбурге, переехала в Москву, где возглавила уже не город, а Центр по изучению местного самоуправления. Следующий мэр был обвинен в том, что пытался подделать завещание мертвеца и получить тем самым его жилплощадь. Градоначальники менялись пачками, и 12 декабря ожидаются очередные выборы.
Меж тем шлиссельбуржцы не унывали — большинство, как и до революции и в советские времена, здесь связаны с речным флотом. Главное учебное заведение города — Речное училище. Здешние матросы и мотористы ходят теперь не столько под российскими, сколько под либерийскими и греческими флагами, но немалую свою зарплату исправно отсылают на малую родину. Оттого в городке так мало трезвых мужчин и так много подержанных иномарок. Здоровый мужской элемент — в плавании, имуществом пользуются домочадцы. В городе же оседают неудачники, женщины с детьми и отработавшие свое ветераны. Вечером в местных барах пьют, не снимая пальто, и не закусывают, стоит мат-перемат. Единственный ресторан "Петровский" открыт только на выходные. Шампанское там подают в граненых стаканах и вкупе с ассорти мясной галантереи.
Днем в Шлиссельбурге поесть негде. Ну можно купить в магазине пирожков, сыра, кефира или вина и устроить пикник на берегу Невы. Эта аскетичность придает городу дополнительное очарование. На то он и город-ключ, чтобы не встречать сразу с караваями.
Путеводителей нет, интернет-сайта — тоже. Поэтому туристов мало, хотя и больше, чем пару лет назад. Музей истории Петербурга цветет и процветает, и было остановившаяся реставрация крепости возобновилась. Недавно реставраторы наткнулись на страшную находку — женский труп, предположительно принадлежащий повешенной в Шлиссельбурге в 1906 году Зинаиды Коноплянниковой, эсеровской боевички, застрелившей полковника Мина, командира Семеновского полка. Мемориал своим мученикам поставили поляки. В Старой тюрьме открылся вполне приличный музей. В Новой — страшно и без экспонатов, тамошние камеры раза в четыре меньше тех, что в Трубецком бастионе. Наконец, здешние развалины, напоминающие послевоенный Берлин, и живописны, и зловещи одновременно.
Уездный город Шлиссельбург (в просторечии его называли и называют Шлюшиным) уныл, но удивительно живописен. Так же заброшена и находящаяся поблизости Новая Ладога. У обоих городов 300-летний юбилей на следующий год, основав их, Петр двинулся на Петербург. Юбилей — это деньги, внимание начальства, посетители, привлеченные шумом торжеств. Может быть, что-нибудь и поменяется.
Поисковики и "черные копалы"
Помимо всего прочего Кировский район — как место, в котором во время Великой отечественной шли наиболее ожесточенные бои — стал в 60-70-е годы одним из всесоюзных центров поискового движения. В наше время деятельность поисковых отрядов более-менее упорядочена. В 1994 году при комитете по делам молодежи администрации Ленобласти и за его счет был создан Фонд поисковых отрядов, объединивший около 35 петербургских и областных отрядов общей численностью до 500 человек. Эти отряды ежегодно устраивают на Невском "пятачке" так называемую Вахту Памяти, в ходе которой поисковики откапывают, а затем захоранивают с воинскими почестями останки советских солдат. При этом поисковикам периодически удается найти солдатские медальоны, которые отсылаются родственникам погибших. По словам председателя фонда Ильи Прокофьева, обладатели 80% найденных медальонов до сих пор официально числились пропавшими без вести. Впрочем, нынешняя районная администрация фонд не жалует и в этом году даже запретила им проводить захоронения в мемориальной зоне Невского "пятачка".
Однако наряду с "белыми" поисковиками в районе постоянно функционируют "черные следопыты", они же — "трофейщики", "черные копалы", которые ищут на местах боев не кости и медальоны, а оружие и ювелирные изделия. Найденное трофейщиками оружие и взрывчатка (в основном тол, который "черные" выплавляют из неразорвавшихся снарядов и мин) поступают на "черный" рынок Петербурга и других городов. При этом большинство "копал" сами ремонтируют заржавевшие винтовки и пистолеты — любые расходы окупаются моментально. Не случайно, до недавнего времени (начала-середины 90-х годов) находки "черных поисковиков" составляли большую часть всего оружия, находящегося на руках у населения и изымаемого с мест совершения преступлений. Сейчас ситуация несколько изменилась — очень много оружия ввозится в город из "горячих точек", а также в результате хищений с армейских складов.
Впрочем, спрос на продукцию "черных следопытов" по-прежнему есть: цены на это добро значительно ниже, чем на новое оружие. Любопытно, что оружие и предметы военного обихода сотрудники правоохранительных органов обнаруживают и у представителей официально зарегистрированных поисковых отрядов. Не случайно значительное количество поисковиков состоят на оперативном учете в милиции. По словам господина Прокофьева, "черные" в основном приезжают из Петербурга, хотя и в самом Кировском районе их предостаточно (официально в районе зарегистрирован только детский поисковый отряд "Мга"). Тем не менее ловят трофейщиков обычно не на "пятачке" и не в Синявинских болотах, а уже в Петербурге, при сбыте готовой продукции.
ЛЕВ ЛУРЬЕ, ЕЛЕНА ГЕРУСОВА, АНДРЕЙ ЦЫГАНОВ