Начиная с февраля текущего года российский частный капитал столкнулся с рядом сложностей, среди которых введение ограничений традиционными «тихими гаванями», запреты для иностранных консультантов и провайдеров услуг на работу с российскими клиентами, разделение юрисдикций на «дружественные» и «недружественные», недоступность привычных структур, и это далеко не полный список проблем. Изменение правил игры заставляет капитал искать защитные механизмы. О том, внутри каких правовых координат теперь предстоит существовать частному капиталу и как с географической и юридической точек зрения он может работать в сегодняшней реальности, “Ъ” рассказал старший партнер ITS WM Игорь Кузнец.
Старший партнер ITS WM Игорь Кузнец
Фото: Предоставлено ITS WM
Старший партнер ITS WM Игорь Кузнец
Фото: Предоставлено ITS WM
— Расскажите, в чем особенности работы с частным капиталом сегодня? Насколько сильно в новых условиях изменились стратегии его сохранения и приумножения?
— Если до начала 2022 года в области работы с частным капиталом существовали универсальные единые подходы, то последующее резкое изменение правил игры и регулирования заметно их поменяло. Многие наши клиенты, партнеры и коллеги по цеху полагали, что после февральских событий весь капитал, очевидно, должен устремиться за пределы России. Но это не так: сегодня он не только уходит из России за рубеж, но и в значительной мере перемещается обратно в страну — не стоит игнорировать эту особенность.
— Чем обусловлено такое разнонаправленное движение капитала?
— Прежде всего тем, что время перемен — это всегда время возможностей; естественно, что многие клиенты хотят этим воспользоваться. Из-за территориального разделения капитала изменились и подходы в отношении того, как им управлять: что с ним можно сделать, как приумножить. Главный вопрос состоит в том, насколько далеко клиент может планировать, принимая такое решение. Сейчас горизонт планирования сократился до суперкраткосрочного — не более полугода. В начале 2022 года этот диапазон варьировался от двух недель до месяца, сроки постепенно отодвигаются, но пока мало кто строит планы даже на год вперед.
— Помимо сокращения горизонта планирования какие новые вызовы появились для частного капитала в текущих условиях?
— Среди прочих сложностей, с которыми сегодня сталкивается владелец частного капитала, выделяется совершенно новый уровень применения санкционного законодательства как в европейских странах, так и в РФ. Санкционному влиянию в широком смысле этого слова в разной степени подверглись даже лица, не попавшие под санкционные ограничения напрямую. В настоящий момент количество ограничений беспрецедентно и по субъектному, и по объектному составу: под санкции и ограничения так или иначе попали практически все виды имущества российских граждан, находящиеся за пределами РФ.
— Насколько такие меры дискредитируют саму идею собственности?
— Это дискуссионный вопрос, который может служить хорошим полем для спекуляций. Люди, утверждающие, что мы имеем дело с грубым нарушением прав, отчасти правы. Но таков санкционный механизм. Он не нов, санкции существуют уже десятки лет (взять хотя бы любимые сегодня всеми примеры Ирана, Афганистана, Ирака, Кубы и т. п.), просто мы впервые столкнулись со столь масштабным давлением в отношении такой крупной экономики, населения и такого крупного капитала, как российские.
Конечно, принятые ЕС решения молниеносно поставили большое количество людей перед целым рядом проблем. Использование тех паттернов и инструментов, которые до сих пор работали бесперебойно,— счета в швейцарских банках, владение частным капиталом через иностранные компании, использование персональных холдинговых механизмов (фонды и трасты) — фактически если и не прекратилось полностью, то на 90% стало для граждан РФ невозможным.
— Существует ли в России институт траста, который был бы аналогичен западному?
— У нас есть институт наследственного фонда. Этот инструмент появился в российском законодательстве относительно недавно, и суть его очень проста: наследодатель может распорядиться в завещании о создании после его смерти некой структуры (фонда), которая получит право на активы наследодателя и будет управлять ими по принципам, отраженным им в завещании.
В практике наших коллег по цеху бывали примеры учреждения подобных инструментов, но это единичные случаи. Среди клиентов ITS WM наследственные фонды не пользуются большой популярностью, и причин тому две. Во-первых, эта структура полностью находится в российской юрисдикции, а до начала 2022 года частный капитал все-таки стремился закрепиться за пределами РФ по целой массе причин, из которых политико-экономическая стабильность не самая основная. Уходить за пределы страны капитал вынуждало отсутствие юридических инструментов, которые обеспечивали бы его защиту и гибкую передачу следующим поколениям. Большие деньги любят тишину и устоявшиеся правила игры. В России не было четких и проверенных правил, благодаря которым собственник, строящий свое состояние по кирпичикам, мог быть уверен, что итоговая башня простоит несколько поколений. Однако в иностранных юрисдикциях такие инструменты были.
Вторая, не менее важная причина — то, что этот механизм начинал работать уже после смерти наследодателя. Среди владельцев капитала много тех, кто задумывается о судьбе состояния после своего ухода, но загвоздка в том, что всем хочется проверить работоспособность механизма, находясь еще на этом свете. Это краеугольное различие и недостаток серьезным образом отличает наследственный фонд от траста или семейного фонда (Foundation), которые создаются и функционируют при жизни учредителя, давая ему возможность понять, как этот инструмент работает, подправить его или же ликвидировать.
— Банки, регуляторы и другие профессиональные участники финансового рынка проявляют сейчас повышенную тревожность как по отношению к «российскому» капиталу в иностранных юрисдикциях, так и в отношении капитала «недружественных» стран в РФ. С чем, по вашему мнению, это связано?
— Говоря простым языком, регуляторы Евросоюза, Великобритании, США и иных западных стран вводили новые нормы и ограничения в режиме реального времени, быстро и хаотично реагируя на крупные политические события. «Точечное» регулирование и «ручное» управление рождало несистемные, отдельные правила, направленные на решение сиюминутных задач, а на их системное обсуждение с различными ведомствами и бизнесом часто не хватало времени.
Такой подход привел к тому, что иностранные банки, консультанты и провайдеры, обязанные следить за соблюдением этих норм или непосредственно исполнять их, располагали только «общими» запретами на работу с российским капиталом и клиентами и не имели никаких разъяснений, которые бы позволяли им правильно принимать решения в тех или иных случаях. Причем нарушение правил грозило им крупными последствиями вплоть до отнесения к категории санкционных лиц.
В таких условиях естественная реакция любого банкира и консультанта — «спрятаться в домик» и не делать ничего. И эта вынужденная осторожность естественным образом распространилась не только на лиц, которые действительно попадали под ограничения, но и на лиц, которые формально и не должны были под них попадать. На всякий случай доступ к капиталам и структурам ограничили всем — не только конкретным лицам, но и в целом гражданам определенных стран.
Постепенно, по прошествии нескольких месяцев, новое регулирование стало обрастать деталями. К примеру, на уровне Евросоюза недавно появились разъяснения, позволяющие снять с гражданина РФ, имеющего вид на жительство в одной из стран ЕС, ограничения по операциям со счетами в европейских банках. Сейчас швейцарские и европейские банки смотрят на ситуацию более здраво и уже не блокируют все подряд, хотя еще сохраняют настороженность. Указанные аспекты заставляют клиентов полностью пересматривать структуры и налаженные каналы работы в условиях, когда инструментов для преобразования стало существенно меньше и правила работы постоянно меняются.
— Какие услуги были особенно востребованы у собственников частного капитала начиная с февраля 2022 года?
— В конце февраля все наши клиенты—владельцы частного капитала разделились на две большие группы. Для представителей первой возникшая ситуация стала шоком, и их ответной реакцией было поставить все на паузу. Вторая, диаметрально противоположная группа начала принимать массу решений и действий — на этих людей давило бездействие. Поэтому все первую половину 2022 года мы посвятили терапевтической работе с первыми (сотрудники частного офиса во многом психотерапевты), объясняя, что возникшие проблемы можно аккуратно и планомерно решить, и удержанию вторых от необдуманных действий. Во второй половине года работа стала более упорядоченной: клиенты перешли от резких действий к системной работе по реструктуризации владения активами.
Что касается услуг, пользовавшихся наибольшей популярностью… Во-первых, клиенты столкнулись с тем, что капитал (в форме наличных, инвестиций в ценные бумаги, венчурных инвестиций или проектов private equity), находящийся за пределами России, оказался под угрозой и требовалась либо быстрая продажа активов, либо их релокация в другие, более «мягкие» юрисдикции. То есть был запрос на действия по спасению капитала.
Во-вторых, популярной задачей стал поиск альтернативных инструментов владения капиталом. Привычные трасты, фонды, иностранные компании из традиционно популярных юрисдикций в связи с новыми обоюдными ограничениями оказались недоступны, и встал вопрос, что теперь делать. Клиенты не были готовы полностью отказаться от структур, кроме того, для сложных и крупных активов вариант, при котором все записано на одно или несколько физических лиц, попросту невозможен. Третья часть запросов, конечно, была связана с миграцией — самих предпринимателей, их семей, бизнесов, капитала… Многие задумывались об этом и раньше, но февральские события заметно ускорили принятие подобных решений.
— И как же изменилась география для работы с частным капиталом?
— Традиционными юрисдикциями для крупного частного капитала, причем не только российского, служили Швейцария и Люксембург. Среди азиатских стран своеобразным «экономическим чудом» выделялся Сингапур, но требования к клиентам (особенно из РФ) у них были повышенные, Гонконг всегда стоял несколько особняком и был популярен у клиентов, имеющих интересы в Китае. С введением санкций, а помимо них и ограничений для лиц, не попавших под санкции, но имеющих российское гражданство, география, конечно же, поменялась. Опираясь на терминологию российского законодательства, страны мира разделились по отношению к РФ на две большие группы: «дружественные» и «недружественные», и капитал встал перед чрезвычайно интересным цивилизационным выбором, с кем ему быть.
Сейчас география работы с частным капиталом распадается на три больших блока. Представители первого блока решили вернуть средства из привычных им юрисдикций в Россию, и, повторюсь, среди предпринимателей и владельцев капитала их не так уж и мало. Причем, когда задаешь людям, принявшим такое решение, вопрос «Почему вы это делаете?», они дают вполне логичные ответы. Часть из них полагает опасным оставлять капитал в «недружественных» странах, поскольку в текущих условиях наличие российского гражданства сохраняет риск применения ограничений к лицу вне зависимости от того, какими иными зарубежными паспортами или ВНЖ оно обладает. Некоторые владельцы крупного капитала, о которых нам сообщают СМИ, отказываются от паспорта РФ, но такие случаи скорее исключение, и большинство клиентов в силу разных причин не готовы отказываться от российского гражданства. Люди возвращают капитал в Россию, считая, что, даже если они попытаются подстроиться под текущие требования иностранных банков, перешагнуть созданные барьеры и получить «привязку» к государствам ЕС, став полноправными европейскими или швейцарскими резидентами, следующие волны ограничений рано или поздно настигнут их.
Представители второго блока не готовы менять юрисдикцию, переходя обратно в Россию или под крыло других «дружественных» нам стран. Пытаясь сохранить возможность пользоваться инфраструктурой швейцарских и европейских банков и уберечь свои счета и структуры, они идут на то, чтобы выполнить условия, которые банки этих стран сейчас предъявляют к попавшим под ограничения гражданам России. Это непростой процесс, который часто требует от владельцев капитала изменения места жительства, переноса бизнеса в иные локации и изменения бизнес-привычек. Фактически это форма экономической и личной миграции.
И третья категория людей принимает своего рода промежуточное решение. В Россию они по разным причинам возвращаться не готовы: отсутствует требуемая финансовая инфраструктура, нет проектов, в которые они могли бы проинвестировать, существуют ограничения обращения иностранных валют и так далее. При этом они не готовы принимать все ограничения «недружественных» иностранных юрисдикций. И они выбирают компромиссный вариант: переходят в «дружественные» иностранные юрисдикции, то есть пытаются сохранить капитал за пределами России, в более привычных ареалах и инструментах, но за пределами «недружественных» для России стран. Государства, которые соответствуют этим условиям, можно пересчитать на пальцах одной руки. Это ставшие очень популярными ОАЭ, Турция (у этой страны свои риски и минусы), для некоторых клиентов все еще актуален Гонконг. Кто-то смотрит на страны СНГ и бывшего СССР (Казахстан, Армения, Грузия, Узбекистан), хотя этот вариант я бы отнес к пограничным.
— Есть и те, кто считает, что происходящее сегодня в России — это время возможностей?
— Да. Уход иностранных компаний, ожидание роста числа банкротств в обозримой перспективе, волна слияний и поглощений, общая тревожная и нестабильная экономическая ситуация — все это влияет даже на бизнес, бывший изначально российским, и коммерсанты видят в этом возможности. Потрясения подобного рода страна переживает не впервые, и хотя каждый раз, находясь в эпицентре бури, тебе кажется, что выхода нет, ты в конце концов выбираешься и думаешь: а ведь могло быть и хуже. Крупный частный капитал в этом смысле напоминает яхту: он тоже должен быть построен так, чтобы в любых условиях противостоять шторму.