На днях петербургской благотворительной организацией "Добрый город" и шведским обществом "N-Studio" достигнуто соглашение о совместной работе по проекту "Театр в колонии". Одним из первых начинаний стал приезд в Петербург шведского режиссера ЙОНА ЙОНСОНА (Jan Jonson), известного благодаря его театральной работе с заключенными Швеции и Америки. Актер Национального театра в Стокгольме, он 13 лет назад оставил драматическую сцену ради работы с заключенными. В Кумле, шведской тюрьме строгого режима, и в знаменитой калифорнийской тюрьме Сан Квентин он ставил спектакли по пьесе Сэмюэла Беккета (Samuel Beckett) "В ожидании Годо". С Йоном Йонсоном встретился корреспондент Ъ АНДРЕЙ КИРИЛЛОВ.
— Нет, все складывалось удачно. Я работал с известными шведскими режиссерами, с Ингмаром Бергманом, участвовал в постановках пьес Шекспира, Брехта и других авторов. Но однажды судьба занесла меня в тюрьму Кумла с моноспектаклем для заключенных. Это была современная английская пьеса о человеке, жизнь которого катится вниз. На протяжении полуторачасового монолога герой искал нечто, во что он мог бы поверить. Острая личная реакция заключенных на этот спектакль и их просьба поработать вместе определили мое решение.
— Почему с такой настойчивостью вы возвращаетесь к Беккету, в частности, к его пьесе "В ожидании Годо"?
— Школьником я подрабатывал рабочим сцены в театре в Гетеборге. Ставили "В ожидании Годо". На роль Мальчика назначили меня. Это определило мою судьбу. После гимназии я поступил в Драматическую школу Королевского театра и там играл одного из бродяг — Эстрагона. Эстрагона увидел я в заключенном, югославе, который преподнес мне большую красную розу при моем первом выступлении в Кумле. Тогда же и там же своим героем назвал Беккета другой заключенный — парень из Гондураса. А когда я стал рассказывать им о пьесе, один испанец прервал меня: "Мы знаем, Беккет в авторитете". Все это укрепило меня в выборе пьесы для первого тюремного спектакля. "Годо", по моему, одна из лучших и наиболее ясных пьес о человеческих отношениях. В наших разговорах с Беккетом он сам так определял три главные темы своей пьесы: пустые небеса, съежившийся человек, каменная земля. Все эти мотивы в тюрьме особенно осязаемы и актуальны.
— Чем закончился первый опыт тюремной постановки?
— Год мы репетировали первый акт. Каждый день, кроме выходных, с 9 утра и до 5 вечера. А потом сыграли публичный спектакль. Нас пригласили в трехнедельное турне по театрам Швеции. Заключенные играли для свободных людей с глубиной и искренностью, какие неведомы профессиональному театру. Начальник тюрьмы был водителем нашего автобуса. В тюрьму ребята вернулись героями. Впервые они ощутили, что их любят и уважают, что они интересны другим людям. Благодаря нашему успеху веру в себя обрели и другие заключенные.
— А чем отозвалась эта работа в вашей жизни?
— Меня пригласил к себе в Париж Сэм Беккет. Два дня мы сидели у него на кухне, пили кофе, вино, закусывали и разговаривали. Мы стали очень близки друг другу. В самом конце моего визита он спросил: "Какого черта вы сделали только первый акт? Вам не нравится мой второй акт?" Я ответил, что право на постановку целой пьесы стоит в Швеции слишком дорого. Он тут же написал мне разрешение на бесплатное исполнение всей пьесы. С этого времени мы часто встречались. Беккет стал участником моего американского проекта в тюрьме Сан Квентин. Он даже собирался приехать на спектакль, но из-за болезни не смог. Для него мы сделали видеозапись.
— Вы поставили второй акт "Годо"?
— На это ушел еще один год. Нас очень поддержал начальник тюрьмы. Он сам был актером-любителем. Наша работа привлекала все большее внимание. Нас пригласили на гастроли по Швеции на четыре недели. Но чем увереннее и духовно богаче чувствовали себя мои ребята, тем больше возникало проблем с некоторыми охранниками, настоящими неонацистами. Они чувствовали, что я забирал у них этих парней. Это вызывало агрессию и ревность. В день открытой премьеры в Гетеборге я обнаружил, что всех моих исполнителей, кроме одного, рассовали по другим тюрьмам. Собралось около 500 зрителей, а играть было некому. Скандал выплеснулся в газеты. Меня пригласили в Америку для работы в тюрьме Сан Квентин.
— Где условия содержания заключенных жестче — в Швеции или в Америке?
— Конечно в Америке. Там вообще никаких просветов.
— А в России? Вы ведь были в петербургских "Крестах" и в колонии в Колпино?
— Ну, по условиям содержания заключенных это вообще Средневековье...
— Как сложились судьбы ваших подопечных?
— Спун Джексон, пожизненно осужденный Сан Квентина, игравший Поццо, готовит к изданию сборник своих стихов. В камерах участников спектакля под их кроватями хранятся коробки писем Сэмюэля Беккета. Исполнители "Годо" в Кумле уже на свободе и учатся в разных университетах. Никто из них не стал актером. Об этом я не жалею. Как не жалею и о собственном уходе из театра. У меня через неделю премьера "Дома Бернарды Альбы" Гарсиа Лорки в одной из женских тюрем Швеции. И я хотел бы поработать в российской тюрьме.