Новая правительственная программа вполне соответствует сложившейся в последнее время тенденции, в соответствии с которой кабинет вынужден постоянно заявлять о своей приверженности финансовой стабилизации, поскольку на ней настаивают западные кредиторы. Однако анализ показывает, что эта приверженность является в основном декларативной.
Тенденции экономического программирования в России
История правительственных программ в России достаточно длинна и поэтому позволяет выявить некоторые тенденции экономического программирования. Поначалу разработчики программ были озабочены в основном ярко проявившимся кризисом государственно-бюрократической экономики и искали пути выхода из кризиса с помощью распространенных на Западе рецептов — приватизации и либерализации цен. При этом они дискутировали главным образом проблему приоритетов — сначала приватизация или сначала либерализация цен. Примером таких исканий стали программа "500 дней", разработанная в конце 1990 года группой Григория Явлинского, и программа Евгения Сабурова "Сценарий экономической реформы", появившаяся в сентябре 1991 г. и рассчитанная до конца 1993.
Начиная с 1992 года, когда либерализация цен уже в целом была проведена, и постепенно была начата приватизация, перед разработчиками правительственных программ стояли уже не столько теоретические, как раньше, сколько чисто практические цели. Дело в том, что именно в 1992 году Россия стала переживать особенно острый кризис внешней задолженности, что ставило экономическую политику и правительственные программы в жесткую зависимость от требований международных финансовых организаций, которые непременно настаивали на включение в программы мер по борьбе с инфляцией, которая стала очевидна для западных наблюдателей в связи с либерализацией цен. Вместе с тем правительство подвергалось давлению промышленных лоббистов, настаивающих на массовых финансовых вливаний в экономику. Поэтому в правительственных программах основное внимание стало уделяться сочетанию жесткой финансовой политики и борьбы со спадом производства. Типичными представителями подобных документов были появившаяся в октябре 1992 г. "Программа углубления экономических реформ на среднесрочную перспективу" правительства Егора Гайдара и появившаяся в ноябре 1992 г. "Программа неотложных мер по оздоровлению экономики", а также появившийся уже при Викторе Черномырдине в начале этого года "План действий правительства по реализации экономической реформы на 1993 г.".
Учитывая тот факт, что в 1993 г. внешний долговой кризис стал особенно явным, вполне естественно, что программные документы последнего времени стали однозначно делать выбор в пользу финансовой стабилизации. Именно такой характер носил появившийся еще в январе 1993 г. программный документ "О финансово-экономической политике России в 1993 году", подготовленный Борисом Федоровым, и особенно майское "Заявление об экономической политике правительства и Центрального банка России".
Поскольку на днях завершены переговоры с Лондонским клубом частных кредиторов об отсрочке платежей, и правительство рассчитывает договориться с кредиторами и о списании части внешнего долга, вполне естественно, что в новой "Рабочей программе Совета Министров — правительства России на 1993-1995 гг.: развитие реформ и стабилизация российской экономики", одобренной вчера правительством, вновь особенно настойчиво подчеркнута незыблемость жесткой финансовой политики. Впрочем, давление на правительство оказывают не только международные деловые круги, но и российские промышленники. Поэтому вполне естественно, что новая программа, как и прежние, эклектична и декларативна.
Противоречия программы финансовой стабилизации
В ее основу положена концепция, логически увязывающая жесткие бюджетные ограничения для потребителей и их влияние на поведение производителей. Меры жесткой финансовой стабилизации, ограничивая платежеспособный спрос, призваны заставить производителей повысить эффективность и изменить структуру производства.
В идеальных условиях "совершенной конкуренции", на которые ориентирована концепция стандартных стабилизационных программ, эти цели достигаются. Однако в России, где монополизация многих рынков составляет 90-100%, спросовые ограничения не срабатывают. Поэтому для успешной реализации теоретических построений авторов ключевое значение приобретают темпы и масштабы институциональных преобразований, направленных на преодоление структурных диспропорций экономики, — прежде всего демонополизация и совершенствование управления государственными предприятиями.
Однако здесь-то и проявляется парадокс российских реформ: ни само правительство, ни ведущие представители промышленного истэблишмента не намерены радикально менять организационную структуру сложившихся производственных суперкомпаний или поступаться монопольным положением на рынке. Это отчетливо проявилось в указах и постановлениях исполнительной власти об особенностях приватизации отраслей топливно-энергетического комплекса, предприятий цветной металлургии и ряда других "значимых" производственных объектов. С другой стороны, как отмечают авторы программы, в ближайшей перспективе сохранится тенденция "утяжеления" национальной экономики: доля топливных и энергетических отраслей в стоимости ВВП будет нарастать — в первую очередь за счет опережающего роста цен на энергоносители.
В результате в экономике России будет происходить усиление удельного веса как раз тех отраслей, которые в наименьшей степени способны адаптироваться к спросовым ограничениям на внутреннем рынке. И тем самым ставится под сомнение базисный тезис правительственной программы жесткой финансовой стабилизации --о нарастании воздействия спроса на производство и стимулировании этим структурных преобразований российской экономики.
СЕРГЕЙ Ъ-ВИКТОРОВ,
АЛЕКСАНДР Ъ-СЛАВУК